Назад
URL: http://apologia.hop.ru
E-mail: apologia@hop.ru
Происхождение человека, предназначение человека.
А.Е. Уайльдер-Смит
В августе 1957 года в научном мире произошло событие огромной важности. Под эгидой Международного Биохимического Союза, при сотрудничестве Академии наук СССР, в Москве состоялся симпозиум "Происхождение жизни на Земле". Вступительное обращение прочел профессор А. И. Опарин, чья книга "Происхождение жизни"[1] стала для научного мира классическим трудом по этому вопросу. Отчет о заседаниях симпозиума был опубликован в 1959 году на английском, французском и немецком языках[2]. Впервые такие известные в международных кругах ученые собрались со специальной целью обсудить вопрос о происхождении жизни на Земле.
В симпозиуме приняли участие ученые из семнадцати стран; большинство из них были исследователями в разных дисциплинах, связанных с проблемами биогенезиса на Земле. Чрезвычайно поучительно рассмотреть различные современные подходы к этой древней проблеме, занимавшей умы человечества с самого начала его истории. Протоколы московского симпозиума дают прекрасную возможность для обзора различных современных усилий разрешить этот древний вопрос.
В своем вступительном слове проф. А. И. Опарин говорил о том, что в конце девятнадцатого столетия ученые доказали - ни при каких лабораторных условиях спонтанное зарождение жизни в неживой материи места не имело. Совершенно логически он комментировал это следующим образом: "Эти данные выбили почву из-под ног тех ученых, которые считали спонтанное зарождение научно вероятной возможностью происхождения жизни на Земле"[3]. Д-р Опарин, продолжая свою мысль, сказал: "Они очутились, таким образом, без всякой возможности экспериментального подхода к проблеме, что привело их к весьма пессимистическому заключению, а именно к мнению, что проблема о происхождении жизни стоит "вне закона", что это неразрешимый вопрос и работать над ним не стоит серьезному исследователю, так как это является только потерей времени".
После исторического освещения проблемы д-р Опарин развивал идеи, разделяемые большинством современных ученых в этой области. Несмотря на то что д-р Опарин упомянул об известных научных фактах, исключающих в наше время концепцию о спонтанном зарождении жизни, почти все ученые признают, что в прошлом оно произошло. Сам д-р Опарин постулировал, что развитие жизни из неживой материи спонтанно происходило стадиями, следующими общему химическому пути: сперва спонтанно возникают простые органические соединения, такие, как углеводород и его производные, под влиянием различных радиаций безжизненной Земли. Другими словами, происходит спонтанная химическая эволюция, ведущая к простым органическим соединениям. Разумеется, имеются некоторые данные, что это может произойти. С. Л. Миллер, профессор Врачебного и Хирургического колледжа Колумбийского университета[4], сообщил об успешных опытах в этой области, во время которых аминокислоты и другие простые субстанции возникали при прохождении электрической искры или разряда через атмосферу, содержащую газы, из которых, как предполагается, состояла примитивная атмосфера на Земле. Однако Ф. Седранголо[5] предполагает, что бактерии, проникавшие в незащищенную систему, использовавшуюся Миллером, могли стать источником аминокислот, возникших при опыте, и считает, что обязательно повторение этих опытов. Как бы то ни было, предложение спонтанного синтеза простых аминокислот встречает немного теоретических затруднений. Затруднения начинаются позднее, в предполагаемом спонтанном синтезе.
Р. М. Клисс и К. Н. Меттью6 сообщают о получении пептидов непосредственно из аммония и метана без присутствия воды и без промежуточного образования аминокислот. Меттью и Р. Е. Мозер[7] развили эту линию исследования дальше и получили пептиды прямо из гидроцианической кислоты и безводного аммония. Повышая концентрацию водорода в их реакционных смесях, они получили аденин, важную составную часть ДНА.
Часто не обращается внимание на то, что сам Дарвин, особенно в более поздние годы, был склонен верить в спонтанное зарождение жизни из неживых простых химических составов, а не как в прямое следствие деятельности Создателя, в то время как в своих ранних работах он часто с благоговением ссылался на Создателя, приписывая Ему образование ограниченного ряда первоначальных форм жизни, из которых вышло посредством естественного отбора все разнообразие жизни, известной нам сегодня (см. его знаменитый труд "Происхождение видов")[8]. Это именно и является исходной точкой некоторых современных христианских колледжей в Северной Америке. Но в своем мышлении, по крайней мере в 1871 году, Дарвин оставлял открытой возможность спонтанного зарождения жизни как основного механизма биогенезиса. Ибо Дарвин писал в 1871 году:
Мы можем представить себе, что в каком-нибудь маленьком теплом пруду, со всякими родами аммония и фосфорными солями, светом, теплом и электричеством и т.д., образовалась химически смесь протеина, готовая к прохождению более сложных изменений. В настоящее время такая материя будет немедленно поглощена или впитана, что не могло бы произойти до того, как были образованы живые существа"[9].
Личное уклонение Дарвина от ортодоксального христианства будет описано позднее.
...не более уместен для дискуссии о происхождении примитивной жизни, зависящей от протеина, чем универсальное теперь употребление бумаги для возникновения письменности или употребление спичек для первоначального зажигания огня. Первая металлическая сковородка была, вероятно, сделана из золота, поскольку этот металл имелся в наличии и в употреблении, хотя впоследствии вышел из такого употребления. Эту точку зрения стоит разрабатывать, потому что для многих людей проблема возникновения жизни равняется проблеме спонтанного синтеза протеинов, в то время как другие, убедившись, что этот синтез наталкивается на затруднения (в термодинамике), пришли к заключению, что должно было произойти вмешательство Бога или другого подобного фактора[17].
Несмотря на то, что говорит д-р Пири, вероятно, большинство ученых, включая и специалиста в этой области д-ра Опарина, думают, что происхождение жизни связано с происхождением протеинов. Если нельзя объяснить спонтанного образования протеинов, считают они, происхождение жизни необъяснимо вообще.
В наше время, по-видимому, впервые мифология проникла до молекулярного уровня. Я прочел, например, в недавней статье весьма выдающегося биолога: "В ранних фазах молекулярной стадии эволюции образовывались только простые молекулы... Позднее образовались более сложные молекулы, такие, как аминокислоты и, может быть, простые пептиды".
Далее в своей статье д-р Шаргафф комментирует:
Не похоже на то, чтобы мы могли узнать многое о "происхождении автомобиля" путем осмотра частей современного автомобиля; тем не менее подобный осмотр помог бы нам определить, не существовало ли раньше автомобиля, сделанного из стекла... По моему мнению, было бы честнее признаться, что мы действительно знаем очень мало о подобных вещах, и сказать, что путь в будущее не должен загромождаться такими нестоящими и часто совершенно необоснованными гипотезами.
Таким образом, ведущие ученые признают тот факт, что биопойезис не может быть объяснен предположением, что сложные протеины и другие подобные молекулы образовались спонтанно на протяжении громадных промежутков времени. Дж. Д. Берналь предложил, однако, еще один путь для преодоления этих затруднений. Он, как и Опарин, предполагает, что протеины и другие сложные молекулы были спонтанно образованы посредством стадий. Он не может заставить себя поверить, что капля раствора неорганизованных аминокислот может внезапно и спонтанно произвести совершенный синтетический протеин.
Д-р Опарин рассматривает вторую стадию эволюционного пути к жизни как также случившуюся спонтанно. Он считает, что литосфера, атмосфера были местом этого развития и общие законы химии и физики, известные нам сегодня, действовали в этой второй стадии развития. Опять-таки он не представляет себе внешнего влияния, контролирующего синтезы второй стадии. Предполагается, что изменения происходили в течение длительных промежутков времени. Опарин постулирует, что эта вторая стадия приводит к таким весьма сложным молекулам, как протеинообразные субстанции высокого молекулярного веса, ядерные кислоты и другие составы, характерные для современной протоплазмы.
Комментируя концепцию д-ра Опарина о второй стадии, Ф. Седранголо считает[10] наряду со многими другими учеными, что постулирование спонтанного образования этих больших молекул вызывает серьезные сомнения. Выработка даже одного-единственного сложного протеина по обычным законам вероятности настолько редкое явление, что после того, как он образовался, должны пройти громадные промежутки времени, прежде чем может возникнуть вторая подобная молекула. Кроме того, вторая молекула может возникнуть на расстоянии тысячи миль от первой и, таким образом, не будет в состоянии "сотрудничать" с первой в образовании живого агрегата, необходимого для производства живого организма.
Для того чтобы преодолеть это серьезное затруднение во второй стадии, предполагаемой д-ром Опариным, д-р Седранголо предлагает считать простые молекулы первой стадии обладающими свойством самоудвоения. Эти молекулы жили бы, так сказать, в тесном общении сами с собой и с другими органическими субстанциями в жидких массах и в микроскопических каплях, в какой-то особой системе, которую Опарин, пользуясь терминологией Бунгенберга де Йонга, называет "скучиванием"[11].
Но, конечно, здесь следует отметить, что у нас нет данных для доказательства того, что постулированные простые молекулы могли бы самоудваиваться. Предполагать это - значит поставить такую же трудную проблему, как и сама жизнь. Гипотеза д-ра Седрангодо оказывается, таким образом, совершенно вне области каких-либо экспериментальных доказательств. Ибо для действия подобного процесса удваивания потребовалась бы энергия, которую ни тепло, ни солнечный свет не могут дать без посредничества сложного метаболического двигателя. Для самоудваивания была бы необходима сложная ассоциация материи, однако д-р Седранголо исходит из предпосылки, что простые молекулы в состоянии произвести подобный процесс. У нас нет доказательств подобной гипотезы. Вирусы, самоудваиваясь, пользуются метаболической поддержкой тех клеток, в которых они находятся, но в условиях Земли до биогенезиса эти клетки отсутствуют.
Согласно широко признанной схеме д-ра Опарина, третья стадия в спонтанном эволюционном процессе зарождения жизни была достигнута, когда сложные молекулы, образовавшиеся во время второй стадии, изменились в результате внешней среды и подвергались отбору. Таким образом, самые примитивные первичные организмы возникли под влиянием ничего другого, как только случайности, времени, подходящей обстановки и простых химикалий[12]. Опарин вынужден согласиться, что до сегодняшнего времени мы были в состоянии реализовать экспериментальным путем только одну стадию его схемы. Он не может представить никаких объяснений вопроса о том, каким образом внешняя среда могла изменить реакцию результатов второй стадии, или объяснить точное значение слова "отбор", которое он употребляет.
Концепция Опарина о происхождении жизни, изложенная выше, является, вероятно, наиболее общепринятой сегодня в научных кругах. Но внимательное изучение материалов симпозиума убедит читателя, что некоторые из присутствующих ученых не могли признать этого несколько легковесного взгляда на проблему биогенезиса. Д-р Н. В. Пири[13] (Ротхемстидская Экспериментальная станция в Херпенден, Англия) отвергает эту концепцию спонтанного биогенезиса просто в силу того вполне обоснованного факта, что такие сложные молекулы, как протеины, не возникают, на основании нашего научного опыта, спонтанно даже по стадиям. Однако наряду с другими учеными. - по крайней мере принимавшими участие в симпозиуме - д-р Пири отвергает и идею о возникновении жизни на Земле в результате оккультного или сверхъестественного вмешательства. Он указывает, однако, что не кто иной, как д-р Дж. Б. Хелдан, был вынужден считать, что поскольку законы химии и физики, известные нам сегодня, не допускают спонтанного возникновения протеиновых комплексов даже путем стадий, а по его мнению, жизнь возникла спонтанно, то законы химии и физики при ее зарождении в докембрийском периоде дожны были быть иными![14]
Д-р Курт Феликс из Института вегетативной физиологии Франкфуртского университета (Западная Германия) пишет: "Достоверно только одно: в наше время никогда не случается, чтобы из скопления несвязанных между собой аминокислот, изолированного от другого живого материала, образовался белок"[15]. Д-р Феликс ссылается при этом на свой труд на эту тему[16].
Мы не удивлены поэтому, что д-р Пири тоже убежден, что протеины не возникают спонтанно из неживой материи. Статистические затруднения слишком значительны, чтобы их можно было отбросить в стремлении принять желаемое за действительное и зачеркнуть смелыми заявлениями. Поэтому д-р Пири предполагает, что жизнь возникла не из спонтанно образовавшихся протеинов, но из более простых субстанций. Хотя та жизнь, которую мы знаем сейчас, абсолютно зависима от протеинов, это не значит, что так было всегда. Согласно д-ру Пири, тот факт, что все известные нам сегодня формы жизни используют протеины,
Ввиду этого тупика д-р Пири постулирует жизнь как возникшую спонтанно на непротеиновом основании в чрезвычайно простой, спонтанно образовавшейся органической среде. Некоторые металлические ионы[18], тиуреа или другие простые субстанции постулируются как факторы непротеинного окисления. Известно, что редкие земные элементы могут действовать как факторы, заменяющие водород в кислоте углеводородом. Стоит смешать все эти простейшие катализирующие системы с грязью или глиной, и вы получаете основание для простейшего функционирующего организма! Д-р Пири замечает, что подобный организм (эобионт), действующий с подобным метаболическим двигателем, "может быть довольно медлительным, но его можно себе представить".
Д-р Дж. Д. Берналь, говоря о "Проблемах стадий в биопойезисе"[19], цитирует заявление Липмана[20], что карбамилфосфат (OC.NH2.0.P0.3) мог бы функционировать как первичный тип живой молекулы или, по крайней мере, служить первым шагом в эволюции биохимии. Как только выяснилось, что на пути к предположению, что протеины или подобные сложные молекулы образовались спонтанно до биопойезиса, имеются непреодолимые проблемы теоретического характера, ученые были вынуждены прийти к этому роду далеко заходящих размышлений о происхождении жизни. Разумеется, ни одна форма жизни, какой мы знаем ее сегодня, не могла поддерживаться карбамид фосфатом. Но в том-то и дело, что мы пытаемся объяснить происхождение жизни, какой мы знаем ее сегодня, а не стараемся представить себе другие простейшие формы жизни, которая могла зародиться на таких простых молекулах, как карбамид фосфат, само существование которых как единиц жизни в высшей степени предположительно.
Д-р Эрвин Шаргафф из Колумбийского университета комментирует по существу эту и другие теории происхождения жизни:
Считается, что в более прогрессивных фазах этого периода появились молекулы с двумя совершенно новыми свойствами: способностью систематического образования копий самих себя из множества простых строительных блоков и свойством приобретения новых химических конфигураций без потери способности репродукции. Эти качества, самоудваивание и мутация, характерны для всех живых систем, и можно поэтому сказать, что они дают объективное основание для определения жизненного состояния... "Таким образом, то, что началось космично с прекрасных и глубоких легенд, докатилось до так называемой макромолекулы. Но если при этом пострадала поэзия, то точность от этого ничего не выиграла. Ибо мы можем задать себе вопрос, может ли образец, который просто только снабжает одну клетку способностью непрерывно воспроизводить себя, много рассказать нам о жизни и ее происхождении. Мы можем также спросить, оправданна ли предпосылка об иерархии клеточных составных частей, в которой ядерные кислоты возведены до патриархальной роли в создании живой материи. Я считаю, что это недостаточное доказательство для того, чтобы так выделить этот особый класс субстанций[21].
...Разве клетка действительно является не чем иным, как системой хитроумных штампующих прессов, отмечающих ее путь от жизни до смерти? Разве жизнь - только сложная цепь шаблонов, катализаторов и продуктов? Мой ответ на эти и многие подобные вопросы будет "нет", потому что я считаю, что наша наука стала слишком механоморфичной, что мы говорим метафорами, чтобы скрыть свое невежество, и что в биохимии есть такие категории, для которых у нас отсутствует даже система обозначения, не говоря уже о представлении об их границах и измерениях[22].
Поэтому главный тезис труда д-ра Берналя до московского симпозиума гласит следующее: "Вероятность образования в высшей степени сложной структуры из ее элементов увеличивается, или количество возможных путей этого уменьшается, если данная структура может быть разбита на конечные серии последовательно включенных субструктур"[23].
Д-р Берналь хочет сказать, что маловероятно, что молекула может спонтанно и внезапно увеличить свою сложность, подобно тому как маловероятно, что человек, стоя у основания лестницы, мгновенно может достичь ее верха! Но молекула могла бы "упасть вверх" (т.е. повысить свою сложность) "кругообразно". Это предположение рассмотрено далее в настоящей книге и признано неубедительным из-за соображений энергии. Ибо энергия, требующаяся для того, чтобы подняться с основания до верха лестницы, одна и та же независимо от того, сделано ли это рывком или постепенно, кругообразно. Таким образом, ни д-р Берналь, ни Опарин не разрешают истинной проблемы, постулируя свои стадии.
Если биопойезис не может рассматриваться ни как результат спонтанного синтеза даже по стадиям сложных молекул, ни как результат приобретения простыми молекулами свойств живых единиц (самоудваивание), какие же альтернативы остаются для объяснения происхождения жизни на научной основе? Мы осмеливаемся утверждать, что единственно разумной альтернативой остается предположение о творении, и оно не по вкусу многим ученым, считающим его стерильным. Но я лично не думаю, что какая-либо правильная идея может оставаться стерильной в течение долгого времени. Что касается последних трудов о проблеме биогенезиса, то рекомендуется ознакомиться с исчерпывающим трудом д-ра Дж. Д. Берналя[24].
Но почему идея творения так не по вкусу большинству ученых? Во-первых, прежде всего потому, что многие феномены, считавшиеся в прежние времена сверхъестественными, впоследствии были объяснены совершенно естественным образом. Но вряд ли это заставляет нас экстраполировать слишком далеко и считать, что поэтому каждый феномен может быть объяснен на чисто материальной основе. А именно это и произошло. Маятник биологии слишком сильно раскачнулся в сторону материализма. Во-вторых, для ученого неприемлемо считаться с непредвиденным, с Богом, Который может сделать все, что угодно, и Которого мы не можем "исследовать". В науке мы любим объяснять все возможное на основании известных нам естественных законов. Но современные ученые исследовали бесчисленные пути в своем стремлении объяснить возникновение жизни и человека на чисто материальной основе измерений времени и пространства, которые нам известны, и повторно находили, что этих объяснений нельзя достигнуть без того, чтобы не переступить хорошо известные основные материальные законы, в особенности законы термодинамики, которые рассматриваются в этой книге. Если же мы не можем объяснить вещей на основании законов нашего мира измерений (четырех, если считать еще время!), то почему же не решиться ввести еще одно измерение (сверхъестественное), если мы находим это неизбежным? Лучше поступить так, чем преступать границы известных нам законов физики и химии! И разумеется, если мы видим план, то разве не естественно постулировать Того, Кто его составил? Для меня ясно, что дарвинисты отрицают именно зту логическую точку зрения, утверждая, что естественный отбор и случайные вариации симулируют план живой природы без Составителя плана. Дарвин сам регулярно приводил примеры приспособления живого, чтобы показать, что они возникли вследствие естественного отбора без целеустремленного намерения[25]. В приспособлении животных и растений Дарвин не видит поэтому предначертанной программы или исполнения предопределенной цели, которые исходили бы от творца[26].
Мы исследуем эту логику позднее, когда будем рассматривать эволюцию разума и мысли Дарвина. Если бы естественный отбор был в состоянии нейтрализовать аргумент о предначертании в живой природе, то тот же самый аргумент не нейтрализует аргумент о предначертании в неживой природе как в структуре материи. Ибо здесь, в неживой материи, не могут играть никакой роли ни естественный отбор, ни вариации. Поскольку неживая природа встречается в мире гораздо чаще, чем живая материя, дарвинисты в своих теориях очень слабо разрешили проблему о предначертании, ибо предначертание неживого все еще остается незатронутым теориями отбора Дарвина. Таким образом, аргумент о предначертании все еще остается в полной силе для неживой природы.
Но если мы не можем найти составителя плана в наших трех измерениях (или четырех, считая время), то в таком случае он должен быть принят существующим вне наших четырех измерений. Нужно признать, что это не нравится ни одному ученому. Этот метод часто оказывался неправильным в объяснении более простых явлений! Поэтому мы должны быть действительно очень осторожными и тщательно искать в наших измерениях, прежде чем обратиться к чему-либо вне их, чтобы найти объяснение возникновения жизни. Но в то время как мы ведем усиленные поиски в известных нам измерениях, мы не должны закрывать глаза на другие возможности вне нашей системы времени и материи. Честно ищущий - это тот человек, который готов видеть - и находить - повсюду. Предубежденно ищущий - это тот, кто заранее уже пришел к решению, где ему смотреть, а где нет.
Но как серьезно принять во внимание эту возможность? Как может ученый или любой мыслящий человек искать, чего-либо вне времени и пространства? Его ум не может справиться с подобными возможностями. Как же может он разумно вести поиски в таком направлении? Может быть, этому может помочь следующий пример, который дальше будет рассмотрен более широко. Если ученый задумал синтез, то он тщательно заранее подготовит свои бумаги, формулы, реактивы, экспериментальные трубки, реторты, дистилляционный аппарат и все условия для реакций. Он хочет приняться за работу во тщательно выработанной им схеме, которая может существовать только в его уме или быть частично записанной. Он точно знает, что представляет собой задуманный им окончательный продукт и какие усилия должны быть затронуты согласно его вычислениям для достижения этой цели. Но для того чтобы провести свою реактивную схему, этот планирующий ученый фактически никогда не входит в реактивную систему. Он проводит все это мысленно. Он находится вне своих реторт, мензурок и экспериментальных трубок. Без того, чтобы войти внутрь их самому, он тем не менее контролирует все, что происходит в них во время реакций, приводящих к желаемому окончательному результату.
Если бы я теперь был в состоянии находиться и стать частью измерений реактивной системы (потеряв мое знание внешнего мира в то же время, чтобы быть в состоянии наблюдать на молекулярном уровне и внутри молекулярных измерений комбинации молекул для образования окончательного продукта), я бы не видел ничего происходящего, кроме простых, хорошо известных химических комбинаций и реакций, имеющих место согласно законам случая, химии, физики, действия массы, притяжения, растворимости и т. д. Эти законы, действующие в реактивной системе и в молекулярных измерениях, были бы полностью ответственны за достижение конечного продукта. Внутри измерений реактивной системы, в которой я нахожусь и частью которой я являюсь, я был бы не в состоянии видеть ничего, кроме чисто химической и физической сторон всей реактивной системы, ведущей к конечному продукту. Внутри моей реактивной системы я был бы совершенно прав, объясняя всю синтетическую операцию в определениях того, что я вижу и испытываю на молекулярном уровне. На этом уровне я бы никогда не считал необходимыми записи, мысли, техническое и теоретическое умение планирующего ученого, стремящегося достигнуть своей цели. Я никогда не был бы в состоянии представить себе сущность общей концепции синтеза. Это было бы абсолютно невидимым для меня по той простой причине, что находилось бы вне измерений реактивной системы, частью которой я являюсь. Планирование, записи, свойства и т.д. (главным образом, может быть, записи) были бы непостижимыми для меня, находящегося на молекулярном уровне реактивной системы. Но мое понимание (или непонимание) не изменило бы реальности планирования этого синтеза.
Единственной возможностью для ученого, действующего на молекулярном уровне, представить себе внешний план вне его реактивной системы было бы исследование конечного продукта. Как житель реактивных систем вообще, он нашел бы, что, по его опыту, независимые реактивные системы могут вызвать только увеличение хаоса и никакого конечного результата, носящего какие-либо признаки плана. Как жителю реактивных растворов, его опыт должен показать ему в бесчисленных случаях, что равновесие и увеличение энтропии склонны достигаться с повышением продолжительности времени. Он сталкивается теперь с высокоорганизованной молекулой (показывающей уменьшенную энтропию по сравнению с другими продуктами реакции и времени), которая составляет исключение по отношению к тому, что он мог бы ожидать как результат случайного взаимодействия молекул, проявляющих взаимное притяжение. Если теперь ученый находит исключение в том, что он мог бы ожидать, судя по своему опыту, в случайных реактивных системах и их конечных продуктах, то он не будет в состоянии найти объяснение для задуманного конечного результата, если он просто ищет в области своей реактивной среды. Несмотря на это наиболее вероятно, что он попытается отвечать за находящийся перед ним запланированный конечный результат так же, как он отвечает за каждую другую реакцию, имеющую место в его системе. Другими словами, он соблазнится приписать все взаимодействию чистого случая и химических свойств. И мы можем полностью понять ученого, думающего таким образом. Все вне его системы реакции находится вне его умственного кругозора, и он объясняет все на основании законов, его опыта, даже если он неуверен относительно признаков плана, возникающего из систем, управляемых в другом случае наугад.
Суммируя вышеизложенное, мы приходим к следующему: если Бог создал и управляет миром, жизнью и человеком, используя химические и физические реакции, как те, которые мы знаем в нашей "системе" (и Он безусловно это сделал и делает), мы будем несмотря на это совершенно не в состоянии видеть что-либо из Его плана, "записей" или техники действия. Мы никогда не будем в состоянии "видеть" или "доказать" Его план или концепции мысли в создании, ибо это настолько превосходит наши способности, связанные, как и мы сами, с временем и пространством, как было сверх способностей ученого видеть всеобщий синтетический план, будучи ограниченным жизнью на молекулярном уровне в реторте. Есть только один-единственный путь для того, чтобы получить представление о том, что в действительности происходит в "реактивных флягах", производящих намеченный окончательный продукт (до тех пор, пока мы ограничены нашим материальным миром). Мы должны внимательно исследовать не только реактивную систему, частью которой являемся, но и "конечный продукт", свидетельствующий о плане, происходящем не только из нашей реактивной системы. Наша случайная реактивная система не может сама по себе произвести план - это система случайностей. Законы термодинамики давно уже доказали нам, что это так. Но наличие случайных законов, производящих план (понижать энтропию, по желанию), показывает нам косвенно, что наша система измерений управляется мыслью и планом стоящего вовне источника и методами, которые мы можем надеяться понять, так же как и ученый, обитавший в рассмотренной нами реактивной системе и бывший частью ее, понял великую концепцию синтетического ученого. Несмотря на насмешки, которыми осыпали "аргумент о плане", он никогда не был соответствующим образом опровергнут. И только это отвечает за тот порядок, который, казалось бы, спонтанно возникает из хаоса - так же как, казалось бы, спонтанно возник порядок среди случайных молекул в другом случае, во время синтеза ученого. Техника, которой он пользовался, была совершенно невидима внутри реактивной системы. Он использовал, по-видимому, только химические свойства, относящиеся к этой системе и очевидные в ней.
Так, я считаю, божественная мысль управляет нашей системой трех измерений вне этих трех измерений. Из этого следует, что непосредственный механизм, посредством которого Его "рука" направляет, будет невидим для существ трех измерений. Только исследование "конечного продукта" (человека или каких-либо созданий творения Божьего) даст нам косвенное и слабое представление о всеобщем великом замысле. Наше собственное представление путем индукции дает нам косвенно нечто о Его замысле в образовании и формировании материи невидимо, вне области материи. Разумеется, это не исключает видимых, появляющихся чудес, как, например, казней египетских. Но мы говорим здесь не об исключениях, а о правилах.
В последующем тексте я рассмотрел некоторые из возможностей, открытых нам для объяснения происхождения человека. Я также решился коснуться замысла, кроющегося за нашим созданием - намерений Бога в сотворении человека. Вследствие зтого я ссылался как на данные науки, так и на Библию, в попытке прийти к уравновешивающему взгляду на сотворение мира и смысл и значение жизни. Все, что я требую от читателя, - это честное, внимательное, терпеливое и непредубежденное чтение всего следующего текста книги, сопряженное с внутренней готовностью признания фактов.