Ин. 1: 1, 14, 18. В начале было Слово, и Слово было с Богом, и Слово было Бог. И Слово стало плотью и обитало среди нас, и мы увидели славу Его, славу как Единородного от Отца, полного благодати и истины. Бога никто не видел никогда: Единородный Бог, сущий в лоне Отца, Он открыл.

Происхождение человека, предназначение человека.

А.Е. Уайльдер-Смит

Являются ли главные предпосылки дарвинизма научно обоснованными?

    В этом разделе мы намереваемся рассмотреть главные постулаты дарвинизма по некоторым аспектам их научного содержания и подвергнуть проверке их научное основание.

СХОДСТВО МЕЖДУ ЧЕЛОВЕКОМ, ЖИВОТНЫМИ И ВСЕМИ ЖИВЫМИ КЛЕТКАМИ

    Дарвинизм постулирует, что сходство в живых организмах утверждает их общее происхождение.

    Совершенно ясно, что между человеком, животными и растениями существует сходство. Сходство, иногда очень близкое, между человеком и обезьяной просто очевидно; это факт, который можно наблюдать, и его нельзя отрицать, если оставаться честным и объективным. Теория эволюции объясняет это сходство, утверждая, что оно означает генетическое родство общего происхождения. Поскольку человек родствен прямо или косвенно антропоидным обезьянам, то он схож с обезьяной. Все виды жизни походят один на другой в биологии и химии, и поэтому вся жизнь происходит из общей наследственной клетки. Это служит основанием для современного рассуждения. Чем ближе два вида жизни в своем общем происхождении, тем более они будут походить друг на друга.

    Таким образом, мы должны задать себе основной вопрос: требует ли подобие или сходство всегда генетического родства?

ДВОЙНОЙ ФЕНОМЕН

    Феномен "двойника" случается повсюду; например, один человек может настолько походить на другого, что обоих постоянно принимают друг за друга. Но было бы безусловно ошибкой считать,'что чем больше один похож на другого, тем более они родственны друг другу. Сходство может означать генетическое родство, но оно, безусловно, не утверждает его. Братья и сестры могут быть гораздо менее похожими друг на друга, чем относительно неродственные друг другу двойники.

ГЛАЗ ОСЬМИНОГА И ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ГЛАЗ

    Довольно хорошо известно, что глаз осьминога во многом походит на человеческий глаз. Но, согласно теории эволюции, онтогены человеческого глаза и глаза осьминога имеют мало общего с их филогенами. Они не родственны генетически, хотя, безусловно, сильно походят друг на друга. Итак, сходство не служит доказательством генетического родства.

ДВОЙНИКИ СУМЧАТЫХ МЛЕКОПИТАЮЩИХ

    Довольно хорошо известно, что среди сумчатых полосатый тасманский волк очень похож на обычного млекопитающего волка. Схожи, разумеется, сумчатые "мыши" и сумчатые "медведи", сильно похожие на таких же животных млекопитающего вида. Но никто в биологических кругах и не подумает классифицировать этих сумчатых как близко родственных генетически их млекопитающим "двойникам". Феномен объясняется на основании эволюционного совмещения следующим образом: поскольку местожительство этих животных "требовало" "волка", "медведя" или "мыши", то эволюция путем совмещения произвела подобные организмы из тех, кто имелся в наличии на месте, в данном случае - из сумчатых. Разумеется, это объяснение совсем не научное, чтобы не сказать больше. Каким образом эволюция (по материалистической концепции) может знать, что требуется для местожительства, родины данного животного?

ОБЩИЙ ПЛАН ИЛИ СОСТАВИТЕЛЬ ПЛАНА

    Разве наблюдаемое сходство между животными, человеком и растениями не лучше объясняется общим планом или кроющимся за ним создателем плана? Как часто можно распознать художника, написавшего шедевр, по общим характерным чертам, общему ключу, которым он пользовался в своих известных картинах. Разве сходство между антропоидными обезьянами и человеком не может быть так же объяснено тем, что один и тот же мастер задумал их обоих? Творческая мысль, замысел, скрывающийся за живыми существами, проявляется в той же биохимии, той же физиологии, той же оптической структуре и той же иммунохимии.

ЗНАЧЕНИЕ СХОЖИХ ЧЕРТ

    Д-р Рассель Л. Микстер, профессор зоологии (Уитон колледж, Иллинойс), в монографии, изданной Американским Научным Соединением, посвящает одну главу теме "Значение сходства между видами". Д-р Микстер пишет:

Белые глаза "дрозофила симуланс" не происходят от белых глаз "дрозофила меланогастор". Белые глаза соответствуют друг другу, гомологичны... "Они являются результатом соответствующих изменений в соответствующих частях наследственной конституции..."[35]

"...гомология, хотя она совершенно реальна, не означает больше происхождения от общего предка, проявляющего общую черту"[36]. Из этого заключается, следовательно, что некоторые сходства между видами не всегда результат их родства... Поэтому нельзя с уверенностью сказать, что "сходство может быть с основанием приписано только одной причине, а именно наследственности, полученной от общего предка".

Общий (физиологический) план может быть приписан происхождению от древнего позвоночного или Создателю, Который пользуется одним и тем же основным процессом для всех позвоночных, но варьирует их по желанию для различных целей[37].



ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ПОСТУЛАТ ЭВОЛЮЦИИ
ОТ ПРОСТЕЙШЕГО К СЛОЖНОМУ
ТЕОРЕТИЧЕСКИ ВЕРОЯТНЫМ
ИЛИ ВОЗМОЖНЫМ? ВОПРОС ОБ ЭНТРОПИИ
ТРИ ЗАКОНА ТЕРМОДИНАМИКИ

    Современные физические науки построены на трех законах термодинамики, охватывающих соотношения энергии всей материи в известном нам мире. Нам надо коснуться здесь только первых двух законов.

    Первый закон. Первый закон устанавливает, что энергия (материя) в наши дни не может быть ни создана, ни уничтожена. Хотя нам хорошо известны взгляды проф. Фреда Хойля на пульсирующую Вселенную без начала и конца, отрицающего, таким образом, этот первый основной закон, мы предположим все же, что он остается в силе. Наша точка зрения по этому поводу будет оправдана последним трудом профессора Хойля[38], в котором он опровергает свое собственное мнение по этому поводу и снова утверждает первый закон. Мы намерены ограничиться в этой дискуссии, насколько возможно, теми научными данными, которые проверены в лабораторных опытах.

    Второй закон. Второй закон термодинамики устанавливает, что, хотя тотальная энергия в космосе остается постоянной, количество энергии, имеющейся для полезного применения, все время уменьшается.

    Третий закон. Третий закон устанавливает, что поскольку достигнут абсолютный нуль температуры в совершенном кристалле, его энтропия также приблизится к нулю.

РАЗВИТИЕ ВТОРОГО ЗАКОНА

    Для нашего дальнейшего хода мыслей прежде всего необходимо несколько шире рассмотреть второй закон.

    Энергия постоянно уменьшается. Для лучшего пояснения возьмем воду как символ энергии. Если у нас имеется вода на вершине горы, она обладает кинетической энергией, которой мы можем воспользоваться, поскольку при спуске с горы она будет проходить через турбины для производства электричества. Однако как только вода достигла уровня моря, в ней больше нет кинетической энергии, развивающей ток. Масса воды теоретически остается такой же, находится ли она на вершине горы или на уровне моря. Но имеющаяся кинетическая энергия меняется, уменьшается. Следовательно, и тотальная энергия космоса остается той же, но имеющаяся энергия постоянно уменьшается. Имеющаяся энергия беспрерывно приближается к "уровню моря", на котором от нее ничего не остается для работы.

    Насколько нам известно, в наши дни не создавалось ни материи, ни энергии (несмотря на прежнее мнение д-ра Хойля!). Но материя может быть превращена в энергию (в атомном реакторе, в атомной или водородной бомбе), хотя тотальное количество материи плюс энергия остается неизменным. Тем не менее энергия, имеющаяся для работы, неумолимо уменьшается с течением времени, что означает, что количество недоступной энергии в мире все время увеличивается. Мера количества этой непригодной энергии известна как энтропия.

    Те же самые факты могут быть выражены иначе, если сказать, что в природе все беспрерывно движется в сторону большей вероятности. Невероятно, чтобы вода осталась на вершине горы. Если у нее окажется возможность, она двинется в область большей вероятности, ближе к уровню моря. Вода имеет тенденцию занимать положение, в котором имеющаяся наименьшая энергия, так же как и все в природе, стремится к области высшей энтропии, или наибольшей вероятности.

    Таким образом, все в физическом мире стремится к области высшей энтропии, или наибольшей вероятности. Как то, так и другое означают тенденцию к достижению области наименьшей упорядоченности, или наибольшего хаоса "упадка". Порядок не является вероятным и склонен к разложению в беспорядок, так же как вода склонна течь вниз с горы скорее, чем вверх по горе. Порядок спускается в хаос, так же как город без уборки мусора, ремонта зданий и коммунальных услуг приходит со временем в хаотическое состояние. Если кто-либо сомневается в этом универсальном факте, то достаточно поставить свой новехонький, с иголочки, автомобиль под дерево в лесу и не обращать на него внимания в течение двадцати лет. К концу этого срока бывший в полном порядке автомобиль, безусловно, превратится в развалину, в хаос.

    Усиление случайности и хаоса. Этот принцип второго закона термодинамики настолько важен для нашего дальнейшего обсуждения, что нужно привести еще один пример. Я возьму маленький самолет и поднимусь на высоту 6000 футов над моим домом в Эйнигене, в Швейцарии. Со мной в самолете будет сто тысяч маленьких белых карточек, сложенных в аккуратные стопки. Когда я буду находиться над своим домом, я открою дверь самолета и выброшу одним рывком все эти карточки. Они медленно полетят вниз, и ветер рассеет их на берега Тунского озера и над Эйнигеном. Некоторые упадут над Интерлакеном и некоторые в Беатенберге.

    Как же мы реагировали бы, однако, если бы кто-нибудь заявил после того, как я приземлился, что все эти сто тысяч карточек спустились на крышу моего дома в Эйнигене, и притом сложенными точно так, что они образовали мои инициалы: А-Э-У-С? Слетая вниз, несомые альпийским ветром, карточки сами сложились так, чтобы, упав на крышу моего дома, образовать отдельные стопки в виде моих инициалов А-Э-У-С!! Они были сложены в маленькие стопки в самолете и теперь, через какое-то время, число этих стопок увеличилось, пока они падалина землю. Немыслимая вещь! Каждому совершенно ясно, что эти карточки должны были прийти во все больший беспорядок (случайный, наобум) в процессе своего падения, пока они не оказались совершенно случайно разбросанными по всей местности. Но это именно то, что второй закон термодинамики утверждает и требует: с течением времени порядок разлагается во все увеличивающиеся случайность и хаос. Это универсальное состояние вещей в нашем мире во всякой замкнутой (изолированной) системе, кроме некоторых исключений, которые мы рассмотрим позднее.

    Теория эволюции, если лишить ее всяких приукрашиваний, учит, однако, именно противоположному состоянию вещей, чем то, которое требуется вторым законом термодинамики. Эволюционисты считают, что неживые атомы углерода, водорода, азота и т. д., "слетавшие вниз" на протяжении миллионов лет с начала времени, сами пришли в порядок и сорганизовались в более сложные, более богатые энергией и менее хаотичные формы. Они считают, что энтропия по отношению к биогенезису не увеличилась, но спонтанно уменьшилась с течением времени, что биогенезис, то есть синтез порядка, произошел случайно и по собственному побуждению. Степень упорядочения атомов и молекул в "простой" клетке неизмеримо выше, чем приведение в порядок карточек так, чтобы они образовали мои инициалы. Но если спонтанное образование форм А-Э-У-С карточками, сброшенными наобум с самолета, невероятно и противоречит законам термодинамики, то насколько менее вероятно спонтанное образование гораздо более сложной жизни из простых неживых и случайных молекул?

    И все же это именно то, что подразумевает сэр Гевин де Беер, мой бывший профессор зоологии в Оксфорде (теперь он в Лондоне), когда он утверждает, что эволюция путем естественного отбора служит механизмом для получения в высшей степени невероятного[39]. Ибо большинство эволюционистов утверждают, что та универсальная сила, которая направляет эволюцию в жизни, руководила также и неживой материей, приводя ее к жизни.

    Разумеется, возможно, что некоторые из моих карточек упадут случайно так, что они смогут образовать точку над "У" или некоторые контуры А или Эй, даже если они и не образуют полных инициалов А-Э-У-С. Но степень вероятности, что эти карточки образуют полностью все инициалы А-Э-У-С при описанных выше условиях, настолько мала, что ее можно считать ничтожной.

    Подобным же образом молекулы могут совместно реагировать, чтобы образовать простые аминокислоты и даже до некоторой степени полипептиды просто случайно, наобум. В таком случае они ведут себя как карточки, сложившиеся в точке над "У". Но поскольку шанс образования полного рисунка А-Э-У-С настолько мал, что его можно считать ничтожным, то шансы на возникновение совершенной молекулы ядерной кислоты по простой случайности настолько малы, что их можно считать несуществующими. Таким образом, шанс на случайное образование устойчивых аминокислот можно назвать достаточным, шанс на образование полипептидов менее достаточным, в то время как шанс на случайное образование протеиновой молекулы, настолько сложной, чтобы функционировать как энзим и нести в себе жизнь, при нашем теперешнем знании математической термодинамики совершенно ничтожен.

    Д-р Харольд Ф. Блум, эволюционист, предпринял попытку математически рассмотреть весь вопрос о происхождении жизни на основе случая в своей книге "Стрела времени и эволюция"[40]. Трудно найти более честное, более точное математическое и биологическое изложение теорий и фактов эволюции и биогенезиса, когда-либо представленное ученым. Совершенно заслуженно его книга получила высшие похвалы эволюционистов, хотя она вызвала и обширные дискуссии относительно действия второго закона термодинамики в эволюции и биогенезисе. Можно с вероятностью утверждать, что аргументы д-ра Блума об эволюции по принципам Дарвина считаются самыми лучшими из имеющихся, и мы приведем ниже некоторые выдержки из них, чтобы дать слово ему самому. Между прочим, следует отметить, что приводимые нами до сих пор аргументы были фактически подтверждены д-ром Блумом.

    Откуда произошел протеин? Многие ученые согласились с тем, что жизнь требует протеина, чтобы воспользоваться им как основным пререквизитом[41] таким образом, чтобы материя в своем неживом состоянии могла стать организованной в некий вид протеина или субстанцию подобного же типа, обладающую способностью катализирования метаболических процессов до появления жизни. Другими словами, до появления жизни в неживой материи должна произойти химическая эволюция, ибо для существования жизни она должна обладать "метаболическим двигателем" для извлечения свободной энергии из окружающей ее среды, которая необходима для продолжения жизненных процессов, поскольку уже существует жизнь. Это означает, что протеины какого-то рода должны образоваться путем химической эволюции в неживой материи до появления жизни, чтобы нести и поддерживать жизненные процессы, как только она появилась. Таким образом, основным вопросом в обсуждении биогенезиса всегда будет следующий: откуда появился протеин (или другая молекула, способная служить метаболической функцией протеина) до возникновения жизни, синтезирующей его? Многие ученые предполагали, что синтез протеина произошел случайно, в первую очередь из случайных аминокислот. Многие из них считали абсолютной необходимостью, на основании эволюции Дарвина, химическую эволюцию неживой материи, ведущую к синтезу протеина, происходящему до появления жизни.

    Д-р Блум рассматривает именно эту проблему (химической эволюции неживых молекул в протеины или подобные субстанции до того, как может появиться жизнь).

Рассмотрим теперь возможность спонтанного образования молекул протеина из неживой системы. Мы можем предположить, аргумента ради, что в ходе химической эволюции существует уже смесь, содержащая большое количество различных аминокислот. Как мы видели, изменение свободной энергии для образования сдерживающей силы пептидов таково, что, для равновесия, около одного процента аминокислот соединится вместе как дипептиды, при условии наличия подходящих катализаторов. Шансы на образование трипептидов будут примерно составлять одну сотую образования дипептидов, а вероятность образования полипептидов из только десяти аминокислот как единиц будет равняться приблизительно 10-20[42]. Спонтанное образование полипептида в размере самого малого из известных нам протеинов представляется вне всякой вероятности. Только одно это вычисление служит серьезным возражением против утверждения, что вся живая материя и системы происходят из одной-единственной молекулы протеина, образовавшейся в результате "случайного" акта.

...Загадка заключается, по-видимому, в следующем: каким образом, когда не существовало жизни, возникли к бытию субстанции, которые сегодня абсолютно необходимы для живых систем и все же могут быть образованы только этими системами?

...Для живых систем, как мы видим их сегодня, существенно необходим ряд главных свойств, причем происхождение любого из них из "случайных" систем уже достаточно трудно представить, тем менее единовременное возникновение всех их вместе.

...остается тот факт, что сколько-нибудь значительное количество полипептидов могло бы образоваться только в том случае, если бы имелся какой-либо фактор, который изменил бы равновесие в сильной степени в их пользу. ...Если протеины были воспроизведены как они должны были быть, если бы в это были вовлечены живые системы (из неживых систем), то должна была быть приложима свободная энергия. Источник этой свободной энергии представляет собой основную проблему, с которой мы должны встретиться лицом к лицу...

...Кванты солнечного света недостаточны, однако, для снабжения энергией, необходимой для развития эндергонной реакции (фотосинтеза), и трудность в суммировании квантов в простой фотохимической реакции уже обсуждалась[43].

    Во введении мы уже упоминали о взглядах, как, например, у Н. В. Пири, полностью отвергающих гипотезу о спонтанном возникновении жизни из случайно образовавшихся сложных молекул протеина на том основании, что подобный спонтанный синтез непостижим математическими статистическими данными[44]. Д-р Пири поэтому предполагает, что жизнь возникла из более простых молекул. Но эта теория вносит больше затруднений, чем разрешает их.

    Основная проблема, которую хочет разрешить д-р Блум, заключается в построении протеинового метаболического двигателя для поддержания жизни до того, как имеется в наличии жизнь для его построения. Этот двигатель должен быть построен в условиях суровых ограничений, налагаемых дарвинизмом, поскольку он должен быть построен вследствие случайности в неживой среде путем химической эволюции.

    Для того чтобы накачать воду вверх по горе или уменьшить хаос и случайность до положения упорядоченности, необходим двигатель, снабжающий энергией. Для того чтобы поднять в парке валяющуюся бумагу, связать свитер или поднять мои карточки, разлетевшиеся наугад над Тунским озером, требуется затрата энергии. Должен быть произведен труд. Живая клетка или организм обладает средствами снабжения этой энергией для данного труда, извлекая ее из своего окружения путем окисления или других процессов - окисления жиров, сахара, протеинов и т. д. То, что говорит д-р Блум, заключается в следующем: каким образом двигатель для извлечения энергии из окружения был построен до возникновения жизненных процессов, необходимых для его построения? Как только двигатель (энзимы, метаболическая система) имеется в наличии, он может легко снабжать свободной энергией, необходимой для построения все большего и большего числа двигателей, то есть для воспроизводства их. Но остается основная проблема: как мы можем объяснить построение первого комплекса энзиматического протеинового метаболического двигателя, снабжающего энергией для воспроизводства и других потребностей клетки? Д-р Блум показал, что немыслимо объяснить даже построение простого протеина вследствие случайности. Но химическая эволюция, имеющая место до наступления жизни, может рассчитывать только на случайность. Д-р Блум именно это и говорит и надеется, что мы будем в состоянии найти пути и процессы, каковыми природа преодолела эти иначе непреодолимые проблемы без вовлечения внематериального вмешательства[45].

    Креационист считает, что Бог синтезировал неживую материю в живые организмы и таким образом позаботился о двигателях, которые были затем в состоянии непосредственно извлекать энергию из их окружения для построения большего количества двигателей, для размножения их. Этот взгляд совершенно здрав с научной точки зрения и избегает безнадежного захода в тупик материалистических дарвинистов, пытающихся объяснить замысел и построение первых необходимых и в высшей степени сложных метаболических двигателей случайными процессами. Как только двигатель намечен, выполнен и пущен в ход, жизненные процессы прекрасно могут развиваться по принципу известных законов термодинамики. Клеточный метаболизм сам по себе полностью согласуется со вторым законом термодинамики. Но происхождение и первоначальный биогенезис в неживой материи представляют громадные затруднения, если мы являемся учеными-материалистами. И д-р Блум, один из наиболее блестящих защитников эволюции, признает это в своей знаменитой загадке: "Каким образом, когда не существовало жизни, возникли субстанции, которые сегодня абсолютно необходимы для живых систем, но которые могут быть образованы только этими системами?"[46]

    Влияние продолжительных промежутков времени. После обсуждения этой проблемы в недавней статье в "Христианство сегодня"[47] я получил критический отзыв от двух верующих, закончивших Массачусетский технологический институт. Их точка зрения заключалась в том, что в невероятной ситуации реакции растяжение времени реакции, если оно будет достаточно продолжительным, могло бы сделать невероятное происшествие почти неизбежно вероятным. Правда ли это?

    На эту тему сэр Джемс Джине пишет о том же явлении:

Это был, мне кажется, Хексли, который сказал, что шесть обезьян, посаженных бессмысленно стучать на пишущей машинке в течение миллионов миллионов лет, должны будут за это время написать все книги в Британском музее. Если мы рассмотрим последнюю страницу, которую данная обезьяна напечатала на машинке, и обнаружим, что ей удалось, колотя вслепую, напечатать сонет Шекспира, то будем вправе считать это происшествие примечательным явлением, но если мы просмотрим все миллионы страниц, напечатанные обезьяной в течение неисчислимых миллионов лет, мы можем быть уверенными, что где-нибудь среди них найдется шекспировский сонет как продукт слепой игры случая. Таким же образом миллионы миллионов звезд, слепо бродящих в пространстве миллионы миллионов лет, должны столкнуться со всякого рода происшествиями и, таким образом, в течение времени произвести некое ограниченное число планетарных систем. Однако число этих систем должно быть очень малым по сравнению с числом звезд на небе[48].

    Это, разумеется, вполне согласуется с математическим определением вероятности, в соответствии с которым невероятное становится ожидаемым, если промежуток времени достаточно увеличивается. Если мы обозначим вероятность успеха явления в единице времени p1 и она независима от времени (то есть постоянна), мы можем считать вероятность успеха в промежуток времени Т как вероятность успеха в Т независимых испытаниях. Вероятность успеха в этом промежутке времени тогда будет следующей:

pT=1-(1-p1)T.

    Если p1 не нуль, то рт увеличивается монотонно в Т и как Т повышается безгранично, рт приближается к величине 1, как и утверждали авторы критики.

    Хотя вышеозначенный взгляд выражался часто, применим ли он в случае биогенезиса? Д-р Блум[49] этого не думает, и с ним соглашаются многие математики, ибо, как он указывает, биогенетический синтез и управляющие им законы вероятности представляют собой результат многих двусторонних, обратимых, реакций, которые, насколько мы можем видеть, находятся все в равновесии одна с другой, поскольку это реакции, вызываемые биогенетично катализом. Обезьяны, колотящие миллионы лет на пишущих машинках, производят "композиции", являющиеся "постоянным конечным продуктом", противоположным непостоянным биологическим конечным продуктам в равновесии с их предшественниками. Сонет Шекспира, выбитый обезьяной, поскольку он уже выбит, остается запечатленным на бумаге и не разлагается, возвращая мысль клавиатуре, на слова и буквы, из которых он состоит. Будучи раз напечатан, он остается таковым и не идет дальше, переделываясь в другой сонет, так же как и не анализируется в заключенный в нем алфавит. Это означает, что он вне равновесия со своими "предшественниками" и не имеет "последователей".

    С другой стороны, новый биологический продукт, предполагаемый быть вовлеченным в биогенезис, не остается на месте, потому что он находится в равновесии как со своими предшественниками, так и с "последователями". Именно этот факт равновесия и изменяет все математическое положение по отношению к вероятности и делает недействительным сравнение с возможностью биогенезиса, происходящего в достаточно продолжительном промежутке времени, с возможностью шекспировского сонета, возникающего вследствие того, что обезьяны, достаточно долго колотят по пишущей машинке. Д-р Блум указывает, что допущение сильно увеличенного времени для невероятного биологического равновесия реакции не повысит вероятности производства невероятной конечной субстанции (может быть, живой субстанции), но, в равновесии реакций, от которых зависит жизнь, просто увеличит вероятность того, что будет достигнуто равновесие. Можно сказать другими словами, что в цепи реакций равновесия, от которых зависят биогенезис и жизнь, увеличение промежутка времени не повысит вероятность достижения невероятного конечного продукта (жизни), но будет благоприятствовать достижению подлинной реакции равновесия. И эта реакция равновесия будет безусловно находиться не в конце цепи реакции, где уже с полной уверенностью можно найти высшую степень невероятности.

    Подведем итог ситуации вкратце: сонеты Шекспира, полученные в результате того, что миллионы лет обезьяны колотили на пишущей машинке, - необратимые конечные продукты, которые не рассыпаются обратно в содержащийся в них алфавит и не развиваются в более сложные и лучшие сонеты. Но каталитически обусловленные цепи реакций, ведущие к биогенезису и поддерживающие жизнь, не закреплены и не производят закрепленных конечных продуктов. Все находится в равновесии со следующей стадией - вперед или назад. Этот факт приводит Блума к утверждению, что увеличение промежутка времени в биологических системах просто увеличит вероятность установления равновесия, а не вероятность образования продуктов невероятной реакции. То же показывают и следующие соображения:

    Если дать молекулам проходить через периоды достаточно долгого времени, можно ли утверждать, математически говоря, что вероятность образования сложных молекул, таких, как протеин и ядерные кислоты, возрастает со временем, что после того, как прошли громадные периоды времени, мы будем вынуждены ожидать спонтанного синтеза невероятных в другом случае молекул? Это ни в коем случае не является чисто академическим вопросом, потому что эволюционные гипотезы последовательно учат тому, что в образовании жизни из неживой материи насущной необходимостью являются громадные периоды времени. Согласно этой гипотезе, нужно дать время колеблющимся невероятностям химической эволюции стать вероятными и даже ожидаемыми, то есть дать время для спонтанного синтеза протеинов и для т. п. синтезов, которые были бы невозможны в коротком промежутке времени. Долгие Периоды, времени, постулируемые эволюционистами, являются conditio sine qua поп для достоверности всей эволюционной теории биогенезиса без внематериального вмешательства. Для подтверждения этого взгляда достаточно краткого ознакомления с любым учебником эволюции.

    Но является ли действительно правильной эта почти повсеместно принятая идея о том, что одни только долгие периоды времени сделают вероятным спонтанный и иначе невероятный синтез в высшей степени сложных молекул из простой неживой материи посредством химической эволюции? Разве принцип всей идеи о продолжительности периода времени для того, чтобы сделать невероятное вероятным, выдерживает научную критику в обратимых реакциях? Это чрезвычайно важно решить, ибо эта идея служит основанием для большинства эволюционных теорий, которые я читал или обсуждал с эволюционистами. Она должна быть серьезно испытана, если мы хотим, чтобы наше мышление покоилось на здравом основании.

    Для того чтобы подвергнуть эту идею простому испытанию, вернемся к нашему уже использованному примеру с грудой карточек, выброшенных из самолета над Тунским озером. А для того чтобы проверить эту идею в ее основной достоверности без сложных математических выкладок, мы должны сделать нечто совершенно простое в принципе. Мы снабдим каждую из ста тысяч карточек громадным легким парашютом, прежде чем выбросить их из самолета. Таким образом, с помощью парашютов мы даем каждой карточке возможность гораздо большего периода времени, в течение которого она спускается на землю, несомая альпийским ветром. Каждая карточка, вместо того чтобы упасть на землю через двадцать минут, теперь, скажем, будет планировать в течение двадцати лет, пока она достигнет уровня озера. Можем ли мы, увеличив в громадных размерах период времени падения карточек, увеличить возможность их падения в виде моих инициалов А-Э-У-С или в другом точном порядке?

    Разумеется, поскольку мы даем карточкам больше времени для падения случайно в точно намеченной формации, то мы за счет этого также повышаем возможность этого порядка. Если мы достаточно увеличим время, возможность может стать теоретически вероятностью в какой-либо бесконечно удаленный срок. Но в то же время - постоянно забываемый факт - согласно хорошо известным физическим законам, действующим в данном случае, увеличивая период времени падения, мы также увеличиваем шансы, возникновения добавочного беспорядка. И согласно этому, вместо того чтобы карточки упали наобум во время этого эксперимента над областью Тунского озера, они будут разбросаны над площадью всей Европы - только благодаря увеличению времени их падения! Так что же мы выиграли в этой карусели: выиграв в возможности порядка путем увеличения времени падения, мы больше чем потеряли в размахе - выигрыше в беспорядке путем увеличения времени, когда этот беспорядок может возрасти.

    Таким образом, то же может быть применимо к порядку молекул и состоянию их в обратимых реакциях. Чем больше подвергнуты молекулы случайным силам, тем шире становится их случайное распределение и тем меньше шансов на образование ими упорядоченного протеина или молекулы ядерной кислоты из неживых случайных молекул. Повышение времени реакции может повысить шансы синтеза. Но, согласно законам, которые мы только что рассмотрели, повышение времени реакции в обратимых реакциях также еще более повысит возможность деградации (случайности) уже синтезированных молекул, в том случае, если их энтропия ниже энтропии исходных материалов. Так легко забывается, что возможность разложения в обратимых реакциях повышается со временем так же, как и шанс синтетического процесса. Таким образом, мои критики из Массачусетского технологического института пытаются, хотя и неумышленно, ввести ложное заключение в нашу систему логики.

    Наша система карточек, снабженных парашютами, иллюстрирует, как важно постоянно принимать во внимание эффект увеличения времени для достижения равновесия в таких системах реакции. Спарашютированные таким образом карточки можно действительно сравнить с необратимыми системами вероятности (шекспировские сонеты, выбитые обезьянами на машинке). Парашют служит просто функцией повышения продолжительности времени для достижения равновесия (или конечного продукта). Наши карточки представляют собой в действительности обратимую систему, потому что они могут быть подняты ветром временно на большую высоту или отнесены в сторону как раз ко времени их падения на землю или даже после того. Таким образом, обычная формула для увеличения вероятности со временем (вышеприведенная формула) неприменима к биологическим и химическим системам, которые мы рассматриваем. В таких системах большее время для реакции дает повышенный шанс для установления равновесия. То есть с увеличением времени вероятность спонтанного образования, скажем, гемоглобинных молекул из простых органических химикалий уменьшается в сторону благоприятствования случайному равновесию.

    Невероятность спонтанного образования протеинов, ядерных кислот и т.п. из простых неживых молекул без вмешательства предшествовавшей жизни или ее метаболической энергии делает и предположение о спонтанном появлении жизни теоретически в высшей степени невероятным. Ибо жизнь как младенец: прежде чем он появился на свет, для него должна быть готова колыбель. В данном случае, разумеется, колыбелью служит система протеинов и энзим, которая ей нужна для того, чтобы извлекать энергию из ее окружения для своих метаболических и синтетических потребностей. Эта колыбель должна иметься для ребенка, чтобы он мог немедленно воспользоваться ею, чтобы выжить. После появления на свет младенец может извлекать энергию посредством своей колыбели для построения больших и лучших колыбелей для извлечения большей энергии! Но как была сделана первая колыбель до того, как появился младенец? Откуда произошла свободная энергия для того, чтобы она была сделана? Ни одна теория о биогенезисе из неживой материи до появления жизни недостаточно закончена и даже не заслуживает серьезного обдумывания без разрешения этого чрезвычайно реального и исключительно точного вопроса. Колыбели, способные извлекать энергию из окружающей среды (и поэтому сложные, как бывают обычно двигатели такого рода), просто не появляются спонтанно из варки супа или излучения случайно разбавленных растворов аминокислот с энергетическим облучением. С такой же вероятностью можно ожидать возникновения автомобильных моторов путем ударов по железному лому. Трудно не поверить в теорию, лежащую в основе рассуждений подобного рода, но ученые пытались в прошлом и все еще пытаются и теперь проводить подобные синтезы методами наугад, хотя до сих пор все одинаково терпят неудачу в достижении функционирующего "мотора", или колыбели.

    Сам д-р Блум открыл, что увеличение продолжительности промежутка времени для увеличения возможности невероятного синтеза (то есть возможности сделать невероятный синтез вероятным просто путем увеличения времени реакции) является теоретически нелепым. Он говорит:

Я думаю, что если бы я полностью переписал эту главу (о происхождении жизни), то подчеркнул бы в ней совсем другое. Я хотел бы еще более понизить значение большего количества времени, имеющегося в распоряжении для происшествия в высшей степени невероятных явлений. Можно прийти к мнению, что чем больше прошло времени, тем ближе подход к равновесию как к наиболее вероятному состоянию, и, по-видимому, это должно иметь превосходство в нашем мышлении над идеей, что время дает возможность для в высшей степени невероятного явления[50].

    Д-р Блум говорит здесь на самом деле, что увеличение времени увеличит шансы на нахождение вещей в равновесии, то есть случайность или вероятность, нахождения воды на уровне моря или молекул в состоянии случайного равновесия, а не воды на вершине горы или молекул, выстроенных в таком сложном невероятном состоянии, что они могут поддерживать жизнь. Выражаясь грубо, по мере приближения бесконечного времени будет достигнута и бесконечная случайность, а именно полное отсутствие порядка. И, таким образом, д-р Блум отрицает, в сущности, основную концепцию своей собственной книги.

    А это приводит нас к заключению, что химическая эволюция, ведущая к состоянию жизнеспособности, в высшей степени невероятна на основании теории. Почему же мы тогда боимся постулировать, что вне материальная сила (может быть, Бог) синтезировала материю к жизни, поскольку мы не можем объяснить жизнь без этого предположения?

    Свободная энергия не может расстроить плана. Вернемся снова к примеру с нашими карточками, выброшенными из самолета. Я теперь заявляю, что эти карточки упали на мою крышу в форме моих инициалов в течение суток после того, как я выбросил их из самолета. Возможно ли это с точки зрения термодинамики? Разумеется! Я собрал сотни бойскаутов, которые ждали на лодках и джипах вокруг Тунского озера, подобрали все карточки, упавшие на землю или воду, и сложили их в нужном порядке на крыше. Таким образом, на ней получились мои гигантские инициалы А-Э-У-С. Разве это опрокидывает и расстраивает принципы термодинамики? Ни в коем случае! Ибо эти бойскауты обеспечили свободную энергию и совершили "метаболическую" работу, необходимую для того, чтобы преодолеть случайность порядком. Они понизили энтропию карточек, привели их в порядок, проделали эту работу, используя свои энзиматические двигатели для снабжения упорядочивающей энергией. Чтобы завершить эту работу, они извлекли энергию из своего окружения (хлеб, масло, протеины и т. п.), чтобы преодолеть случайность и хаос. Точно так же, как необходимо затратить энергию, чтобы поднять воду по склону горы на ее вершину с уровня моря, или использовать энергию, чтобы привести молекулы в высшее состояние порядка. Если люди, или жизнь, или что-либо другое работает, то есть доставляет энергию для приведения в порядок хаоса, то этим не нарушаются никакие принципы термодинамики, если в данном месте увеличивается порядок за счет хаоса. Но к этому мы вернемся позднее.

    Было предпринято много попыток преодолеть основную проблему: каким образом неживая материя получила энергию для синтеза сложных молекул, необходимых для зарождения жизни. Так же как наши бойскауты доставили энергию для того, чтобы сложить упавшие карточки в инициалы на крыше моего дома, так же и молекулы должны снабдиться энергией, прежде чем их энтропия может быть уменьшена в увеличивающейся сложности. Этот вопрос об источнике энергии, необходимой для проведения процесса упорядочения на молекулярном основании в архибиопойезисе, является тем фундаментальным вопросом, от которого должна зависеть достоверность любой теории в этой области.

    Солнечная энергия и кинетическая энергия. Эволюционисты часто легкомысленно утверждают, что энергия для этих синтетических процессов была получена от солнца. Неживая материя купалась в солнечной энергии, поэтому почему же не постулировать ее использования в архибиопойезисе? Живая материя использует снабжение солнечной энергией для проведения своих синтезов, так почему же неживая материя не может сделать того же самого, используя тот же источник?

    Это решение полностью не соответствует вопросу. Ибо вся сила доказательств Блума именно этой проблемы лежит в его подчеркивании того факта, что солнечная энергия, даже если она и может купать в своих лучах неживую материю, непригодна для синтеза в ней того рода, в котором мы заинтересованы. Сложный метаболический двигатель (протеин) является необходимым посредником для того, чтобы сделать пригодной солнечную материю. Хлорофилл (хлоропласт) функционирует, правда, как именно такой двигатель, но слишком сложен для того, чтобы возникнуть вследствие случайных процессов из неживой материи.

    Те, кто выдвигает эту точку зрения на источники энергии, пригодной для синтеза в неживой материи, должны были бы подумать, что, когда наши карточки неслись вниз над Тунским озером, они "купались" в кинетической энергии. Но такая кинетическая энергия, хотя и окружавшая их со всех сторон, не была пригодна для снабжения их энергией для синтеза А-Э-У-С. Без посредничества того или иного двигателя (пропеллера или руля?) использование окружающей их кинетической энергии было невозможно для синтезирования А-Э-У-С. Точно таким же образом солнечная энергия может окружать неживую материю, но она непригодна для ее синтеза без посредничества синтетического двигателя какого-либо рода. Откуда же появился этот двигатель, прежде чем возникла жизнь для его синтезирования?

    Может быть, можно возразить, что порядок мог спонтанно появиться из хаоса, когда беспорядочные молекулы выкристаллизовались в растворе. Но фактически тот порядок, который мы видим в появляющихся кристаллах, находился уже в молекулах, хотя и в невидимой форме. Иногда мы видим нечто подобное этому скрытому порядку в хромосомах и генах, которые определяют (во взаимодействии с окружающей нас средой) нашу натуру в жизни. Все сведения для функционирования синтетического аппарата тела содержатся в закодированной химической форме генов уже при оплодотворении, до того, как возникает само тело. Эта в высшей степени сжатая и невидимая невооруженному глазу информация генов расширяется до видимых размеров, производя выросшее тело. Таким образом, энтропия в теле сокращается за счет энергии, взятой из метаболических процессов, большей частью путем реакций окисления сахара, жиров, протеинов и т. п. Но весь процесс направляется закодированным порядком генов и хромосом в клетках. Он настолько направлен, что местная работа производится, и энтропия в данном месте сокращается, местный порядок увеличивается и местная случайность уменьшается.

    Различные законы, находящиеся теперь в действии. Второй закон термодинамики, как видим, совершенно описывает все положение в нашем теперешнем материальном мире, и Библия очень ясно подтверждает это описание. Например, Послание к Римлянам (8, 22-23) учит нас, что вся тварь подвержена "стенаниям" и разрушению. При сегодняшнем положении вещей все стремится вниз, к хаосу и разрушению. Когда Бог создал весь мир из ничего, то все с актом творения устремилось вверх, хаос стал порядком, ничто стало нечто, так что во время этого творческого акта закон разрушения или "стенания" работал обратным ходом, и каждый "день" творения понижал энтропию и увеличивал порядок. Возникли энергия и материя. Появился порядок. Но именно в этом пункте в научное мышление вкрадывается основная ошибка. Прилагаются усилия, чтобы измерить и описать процесс творения мерилом противоположных процессов разрушения, или "нетворения". Может быть, мы можем лучше иллюстрировать эту ошибку примером, чем описывать ее.

    Норма роста не является постоянной. Когда моему старшему сыну было восемь лет, он задал мне следующий вопрос: "Теперь я почти четыре с половиной фута ростом. Год тому назад, когда мне было семь лет, мой рост был три фута и десять дюймов. Мне хотелось бы знать, как вычислить, какого роста я был десять лет тому назад". Совершенно правильно он экстраполировал шаг за шагом назад, насколько мог припомнить возраст и рост. Его научное рассуждение до четырехлетнего возраста было совершенно здравым. Он вполне разумно предполагал постоянный рост с четырех до восьми лет. Он мог пойти даже дальше, возвращаясь ко времени, когда ему было два года или один год. Линия роста не была бы совсем прямой, но можно было бы получить представление о приблизительном росте в годовалом, двухлетнем и трехлетнем возрасте, экстраполируя из восьми-, шести- и четырехлетнего возраста, потому что нормы роста были бы все еще довольно постоянными. Но каким образом экстраполировать десять лет назад в случае восьмилетнего мальчика? Можем ли мы прийти к какому-нибудь осмысленному ответу таким вычислением? И что будет означать отрицательный рост, к которому мы могли бы, вероятно, прийти?

    Вычисление становится искаженным, когда мы экстраполируем назад слишком далеко в области времени, которые не управляются теми же законами норм роста, что нормы во время роста здорового восьмилетнего мальчика. Причина этого заключается в том, что в начале его существования применялись законы, совершенно отличные от тех, которые он знает сегодня и которыми пользуется при вычислении. Он ничего не знает о той катастрофе, которую представляло его рождение, поскольку она никогда не повторяется в жизни, так же как не знает ничего о тайне оплодотворения яйца спермой, о том времени, когда "он" был отдельной половиной своей матери и половиной отца и стал "самим собой" только путем соединения этих двух половин. Эти события катастрофичны и производят катастрофическое действие на его униформитарианистские представления о норме роста. Они никогда не могут повториться и никогда не могут быть выведены или исчислены из рассматривания кривой норм роста, показывающей его увеличение. Основные законы роста достаточно постоянны для начинающего существования организма до его юности, но они никогда не раскрывают законов, управляющих зачатием или рождением, и не могут это сделать. Это совершенно другие миры, руководимые различными законами. Мой сын сделал основную ошибку, пытаясь вычислить, на основании тех законов, которые имелись у него сегодня, те события, которые имели место при наличии совершенно отличных законов. И это просто невозможно сделать, как бы точно и добросовестно мы ни вычисляли.

    Мы находимся в точно таком же положении, когда пытаемся вычислить зарождение жизни, и творение мира на основании того довольно униформитарианского периода, в котором находимся именно теперь. Сегодня все подчинено законам разрушения. Энтропия во всем космосе увеличивается, хаос все больше и больше заступает место порядка, за местными исключениями, происходящими вследствие местного расхода энергии, как мы отмечали. Но измерение этих процессов никогда не может дать нам сведений о процессе, частью которого было бы творение.

    Таким образом, в принципе нельзя произвести обратных измерений к исходной точке, началу, творению, зачатию, рождению путем измерения кривой роста. Законы, действовавшие при начале, отличались от тех, которые действуют теперь, и, изучая свойства материи в то время, как она подвержена разложению, никогда нельзя надеяться дойти до познания творения. Было бы так же неразумно надеяться доискаться до законов зачатия и рождения путем изучения стадий роста. Творение и его законы непостижимы и отличаются от любых законов, с которыми мы встречаемся сегодня, и поэтому они не могут быть ни измерены, ни поняты до тех пор, пока мы не сможем иметь таких данных, которые даются нам просто разложением. Спорным является даже, смогут ли наши умы справиться с познанием подлинного творения, поскольку наш мозг и мышление контролируются разрушением, описанным во втором законе термодинамики.

    Исследование норм разрушения. Позволим себе употребить второй пример этого очень важного принципиального пункта, поскольку он так часто оставляется без внимания. Возьмем снова наш новый с иголочки автомобиль и оставим его под деревом в лесу лет на двадцать. Время от времени мы будем посещать это место и измерять различные признаки возрастающей энтропии - разрушения. Батарея выгорела, под лакировкой появляется ржавчина, шины разваливаются и лопаются, защитные стекла тускнеют. Через двадцать лет мы можем вывести кривую разрушения машины. Со временем мы сможем стать экспертами, предсказывающими разрушение нового автомобиля. Но даже при самом внимательном и тщательном исследовании этого процесса разрушения мы никогда не смогли бы собрать подлинных сведений о внутренней организации администрации автомобильной фирмы, выпускающей эти машины. Мы можем, разумеется, иметь некоторое представление о больших металлических прессах, необходимых для выработки кузова автомобиля, о тонких сверлах, нужных для выделки цилиндров, и. т.п. Но все сложное планирование и конструирование, требующееся для создания нового автомобиля, никак не может быть выведено из тщательно составленной кривой разрушения этого автомобиля в течение двадцати лет.

    Ученые исследуют Вселенную, подверженную повсюду законам разрушения согласно термодинамике. Нам следует полностью уяснить себе тот факт, однако, что подобное изучение может пролить только очень слабый свет на события, имевшие место при законах, совершенно отличных от тех, которые известны нам сегодня, а именно от законов творения, будь это жизнь при биогенезисе или самой материи и энергии. Но мы можем знать по нашему собственному опыту, что чем ниже энтропия, чем сложнее структура, чем более упорядочена материя, тем больше "планированная энергия", израсходованная при создании ее. Выражаясь еще проще: чем сложнее объект, тем больше должен быть и дух, создавший его.

    Логическое заключение: Творец. Именно по этому поводу апостол Павел в первой главе Послания к Римлянам говорит, что тот, кто видит порядок творения и не испытывает благоговения пред Создателем его, безумен. Наблюдение над творением должно привести нас к благоговению перед Творцом, если мы следуем нормальному логическому ходу мысли[51].

    И в самом деле сэр Джемс Джине пишет:

Природа, по-видимому чрезвычайно согласована с правилами чистой математики, которые наши математики сформулировали в своих трудах, исходя из их собственного внутреннего сознания и без извлечения в какой-либо поддающейся оценке степени их опыта внешнего мира... Таким же путем научное изучение действия Вселенной заставляет сделать заключение, которое можно суммировать (хотя и очень грубо и недостаточно, потому что в нашем распоряжении нет другого языка, за исключением того, который исходит из наших земных концепций и опыта) заявлением, что Вселенная представляется задуманной математиком.

...Мир можно изобразить лучше всего, хотя и все еще очень несовершенно и недостаточно, состоящим из чистой мысли (за неимением лучшего определения) мыслителя-математика. Должно было произойти то, что мы можем назвать "творением" в не бесконечно отдаленное время. Если мир- это мир мысли, тогда и творение его должно было быть актом мысли. И в самом деле, ограниченность времени и пространства принуждает нас самих представить творение как акт мысли; определение таких постоянных величин, как радиус Вселенной и число электронов, которые в нем содержатся, заключают в себе мысль, богатство которой измеряется громадностью этих количеств...

Совершенная научная теория принуждает нас представлять себе процесс творения как действующий вне времени и пространства, являющихся частью творения, так же как художник находится вне своих картин "non in tempre sed eum tempore, finxit Deus mundum[52].

    Естественным следствием логического хода мыслей сэра Джемса было бы, разумеется, заключение, что если материальный мир был результатом мысли, то почему же дальнейшее синтезирование материи, созданной однажды мыслью, не должно привести к жизни, приписываемой также мысли Творца, а не случаю и естественному отбору? Физики-математики пришли к выводу, что мир носит на себе неизгладимый отпечаток мыслей Создателя, которые находятся вне времени и пространства и поэтому сверхъестественны в самом строгом значении этого слова. Зачем же тогда Опарину и Шепли наряду с другими[53] утверждать, что "всякая ссылка на сверхъестественность является унизительным отступлением?"

    Почему попытка прибегнуть к сверхъестественному должна представляться унизительным отступлением, если такой большой ученый, как сэр Джемс Джинс, рассматривал мир как чистую мысль математика-мыслителя вне времени и пространства? Сэр Джемс не считал эту чистую мысль присущей какому-либо материальному или естественному существу, и мы можем только задать вопрос, почему взгляд такого ученого, как сэр Джемс, может считаться "унизительным отступлением" вообще, если, строго говоря, д-р Джинс мыслил по крайней мере сверхъестественно. Можно только прийти к заключению, что в силу каких-либо чисто личных причин д-р Шепли чувствует себя униженным тем, что должен считаться с чем-либо выше материи, а именно - с Богом.

    Если не эволюция, то что же тогда? Теперь можно вполне задать вопрос: во что же верит ученый-креационист в связи с механизмом творения мира и жизни в нем, если он отрицает учение об эволюции? Что же лучшее может он предложить? Прежде всего, очевидно, что создание материи ex nihilo, из ничего, должно быть непостижимо для нашего ограниченного механизма мышления, по крайней мере на нашей теперешней стадии познания, ибо подобное создание материи ex nihilo должно быть неограниченным, то есть непостижимым для ограниченного разума. Таким образом, при данном положении вещей какой объективный ученый станет обманывать самого себя, уверяя, что он понимает бесконечность?

    Но творческий синтез жизни из неживой материи - совершенно другое утверждение, если жизнь состоит из упорядоченной материи и только из нее, без каких-либо "духовных" компонентов. Ибо мы можем представить себе, что, соединяя вместе атомы и молекулы, мы создадим вид материи, способной зародить жизнь. Синтез ядерных кислот и генетического кода был уже сформулирован мыслью. Как же тогда мыслящий креационист представляет себе синтез жизни из неживой материи, если он отвергает постулаты Дарвина? Чем может он как ученый заменить эволюционную концепцию? Это совершенно справедливый вопрос, задающийся креационистам, которые до сих пор только просто повторяли, что творение заменяет эволюцию. Это может привести к обскурантизму и к уклонению от вопроса со стороны креациониста.

    Личное представление автора о происхождении жизни из неживой материи может быть лучше всего проиллюстрировано следующим, довольно простым примером. Несколько лет тому назад д-р Зангер из Кембриджа задумал и произвел блестящий анализ структуры инсулина[54], из которой вытекал ее синтез. Если бы мы были в состоянии наблюдать развитие этого синтеза, введение в строй групп химикалий изнутри среды реакции (т. е. в измерении среды реакции), изнутри используемых растворов, мы бы видели радикалы и группы, выстраивающиеся во времени и пространстве согласно известным нам химическим свойствам этих групп. В самой среде реакции можно было бы мало что различить из всеобщей концепции д-ра Зангера о структуре инсулина и были бы видны только хорошо известные химические комбинации, согласно знакомым уже законам химических свойств, массового действия и т. п. Рассматриваемое изнутри реактивной системы и растворов строго управлялось бы известными законами материи и химии - статистическими данными, массовым действием, растворимостью, свойствами и т. п. в трех измерениях и времени. И все же химик использовал бы в своем мысленном представлении общего синтеза только эти естественные законы для достижения своей цели, а именно синтеза инсулина.

    Подчеркнем опять-таки, что внутри химической системы, использованной для достижения его цели, внешняя общая мысленная концепция д-ра Зангера видима бы не была. Наблюдались бы только известные законы химии, а не внешний великий замысел, направляющий всеобщей синтез. Он находился в совершенно другом измерении вне реактивной системы и поэтому оставался для нее невидимым. Только конечный продукт показывал широту замысла химика, использовавшего обыкновенные естественные химические свойства для достижения своей цели.

    Я убежден, что внутри измерений нашей "реактивной системы", то есть внутри "экспериментальной трубки", нашего мира, мы можем наблюдать только обыкновенные законы, управляющие этим миром в трех измерениях пространства и времени как четвертого измерения. Мы - ограниченные тремя измерениями нашей системы как таковыми, не в состоянии наблюдать великий замысел чистой мысли, создающей жизнь и материю, управляющий этими процессами вне нашей системы. Этот великий замысел может только угадываться при рассмотрении конечного продукта синтеза (жизни). Но ни жизнь, ни инсулин не могли быть созданы только обычной химической реакцией, не направлявшейся мыслью извне, хотя бы и путем внутреннего наблюдения реагирующих молекул, которые показывали бы обыкновенное действие химических сил. Таким образом, направляющий внешний замысел вне любой материальной системы должен быть невидим внутри этой системы. Хотя Творец может действовать, направляя молекулы к жизни на этой земле, мы, находясь на ней, в принципе, можем видеть только действие обычных химических сил. Только законченный химический продукт (в нашем примере инсулин) дает нам возможность увидеть направленность извне во время процесса его образования, но сам процесс образования не показывает нам ничего, кроме действия материальных сил. Это означает фактически, что сила пяти измерений, производящая работу внутри системы трех измерений, будет видна в этой системе трех измерений как состоящая только из трех измерений. Следовательно, если Бог, сущий во множестве измерений, направляет в нашем мире трех измерений (считая четвертым время) синтез к жизни, Его труд будет видим только как активность трех измерений согласно законам, нормальным для системы трех измерений. Из этого следует, что мы увидим только "естественные" силы в действии, в то время как Он производит сверхъестественно замысленный труд. Это не позволяет ни одному мыслящему ученому отрицать возможности существования других измерений. Хотя эти силы трех измерений все "естественны", было бы неправильным "объяснять" их исключительно на основании "случая" и бесконечных промежутков времени в системе только трех измерений, как это пытаются делать Дарвин и большинство современных ученых. Ибо это все-таки Создатель, действующий в сфере множества измерений, руководящий синтезом в трех измерениях по великому замыслу, несмотря на то что мы видим только крохотную часть этого замысла, а именно ту часть, которая совпадает с нашими тремя измерениями. Конечно, синтез в фазах многих измерений недоступен нашему восприятию вне математических формул.

    Все это приводит к следующему: мы можем легко наблюдать природу и ее процессы, но мы совершенно не в состоянии, с нашими естественными восприятиями, наблюдать Логос, кроющийся за ними. И все это вкратце сводится к сказанному в Послании к Евреям (11, 1): "Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом". У нас нет естественных средств для того, чтобы видеть через природу непосредственно Логос, поскольку он вне наших естественных способностей. Мы можем только утверждать о существовании плана так же, как факт синтезированного инсулина фактически указывает на невидимую мыслительную деятельность д-ра Зангера, раскрывшего структуру инсулина.

ДАЛЬНЕЙШИЕ ЗАМЕЧАНИЯ О ВТОРОМ ЗАКОНЕ ТЕРМОДИНАМИКИ

    Эволюционисты игнорируют известные законы. Около ста лет тому назад Карно, Клаузиус и Кельвин выработали термодинамические обобщения на основе деятельности своих паровых машин. Книга Дарвина "Происхождение видов" была еще едва ли написана. Сегодня законы термодинамики, которые мы рассматривали, известны всякому ученику, занимающемуся физикой, и многим людям, кроме того. Но во времена Дарвина положение было другое. Никто не знал об этих принципах. Даже Кельвин и его друзья вряд ли мечтали о том, как их эксперименты изменят физику и наши взгляды о самом космосе. Ибо впоследствии взгляды Кельвина и его коллег были применены к земным и космическим проблемам так же, как к вопросам жизни и метаболизма. Но в те дни подход к этим проблемам был более эмпирическим, чем сегодня, и все ученые получали правильный ответ и без теоретического обоснования.

    Идеи Пастера. Примером этому может служить теория Пастера. В то время никто не считал теоретически невероятным, что мухи спонтанно зарождаются в навозных кучах. Сегодня ученые легко могут обосновать невероятность подобного спонтанного зарождения на тех основаниях, которые мы обсуждали. Но даже без этого теоретического обоснования Пастер на основании эмпирического опыта дал правильный ответ: спонтанного зарождения не происходит. Этот ответ совершенно согласуется с той теорией, которую он выработал гораздо позднее. Со стороны приверженцев теории спонтанного зарождения на Пастера вылилось много помоев, так же как теперь осыпают бранью тех креационистов, которые утверждают, что спонтанное зарождение жизни в прошлом - такое же невероятное объяснение биогенезиса, как и в наше время.

    В прежние времена было принято считать, что нормальные законы химии и физики, с которыми имели дело в лабораториях, не применимы к физике и химии живых существ. Но теперь было открыто, что совсем не нужно постулировать особой "витальной" химии и физики для объяснения метаболизма клеток, функционирование которого, как известно, остается в предписанных границах известных нам "лабораторных" законов. Дарвинисты были правы, настаивая на том, чтобы мы отвергли представление об особых "витальных" законах для жизненных процессов и придерживались "лабораторных" законов биохимии и энзимологии, руководствуясь нашими теориями о происхождении жизни и ее процессов.

    Почему не иметь мужества для защиты, своих убеждений? Вопрос, который мы должны задать теперь, заключается в следующем: почему дарвинисты не делают того шага, который они требуют от других? Нормальные законы термодинамики, физики и биохимии вполне объясняют функционирование мира, как мы его знаем. Как мы указывали уже ранее, химические и физические свойства химических элементов должны были остаться неизменными с самого начала. Поскольку так и было, то почему дарвинисты не признают этих известных законов термодинамики в своих теориях о происхождении и развитии жизни на нашей планете? Если законы термодинамики делают объяснения дарвинистов биогенезиса и эволюции неустойчивыми, почему они не отказываются от своих взглядов и не признают, что были не правы по отношению к теории здравого смысла все это время? Ибо дарвинист теряет свои собственные позиции. Он требовал, чтобы креационист отказался от идеи о витальной химии, например, потому, что она больше не правильна и не необходима. А креационист давно уже сделал это, в соответствии и благодаря своему выросшему познанию. Но когда креационист требует, чтобы дарвинист отказался от теории, что создателем является случай (чего не допускает второй закон термодинамики), то дарвинист упорствует и отказывается. Мы знаем, и каждый ученый подтвердит это, что в изолированной системе энтропия увеличивается и что время в обратной системе приводит к равновесию, а не к бесконечному синтезу, на котором настаивают дарвинисты.

    Земля является изолированной системой по отношению к жизни. Нечего и говорить о том, что наша планета не является изолированной системой по отношению к жизни, на том основании, что солнечный свет достигает ее извне и что поэтому энтропия может быть сокращена за счет солнечного света и космической радиации. Ибо, как доказал д-р Блум, квант солнечного света, действующий на неживую материю (без хлорофилла - как жизненного продукта), не будет достаточным для теоретического основания объяснения синтеза неживой материи посредством солнечного света. Квант солнца не может быть суммирован. Почему же дарвинист не признает теоретически обоснованного факта, что, если эта планета изолирована по отношению к жизни, жизнь не возникает спонтанно из неживых молекул на ней - с солнечным светом или без него?

    Возьмем другой пример, чтобы еще яснее проиллюстрировать положение. Коробка с сардинками, герметически закупоренная, достаточно хорошо представляет природу в закрытой системе. До тех пор пока коробка закупорена, "молекулы сардинок" разлагаются очень медленно и изменение вкуса развивается тоже очень медленно. Со временем энтропия увеличится, "молекулы сардинок" разложатся. Если открыть коробку и прибавить к содержимому, скажем, penicillium notatum, то произойдет нечто новое, если условия температуры и влажности будут достаточными. "Молекулы сардинок" будут разбиты организмом penicillium notatum для снабжения энергией и сырьем новых "молекул пенициллиум". Хотя вообще общая энтропия увеличится (порядок молекул in toto более уничтожается, чем синтезируется), в местном организме энтропия уменьшится и порядок увеличится.

    Таким образом, второй закон термодинамики имеет силу только для изолированной системы. Как только внешняя энергия заменяется другой (введение живого организма в стерильные сардинки), возможно местное понижение энтропии за счет общего повышения беспорядка.

    Но если мы увеличим коробку сардинок до размеров Швейцарии и все еще будем держать ее герметически закупоренной и полной сардинок, то появится ли новая жизнь в закупоренной системе? Ответ гласит: разумеется, нет, потому что законы термодинамики не зависят от размеров изолированной системы (коробки), которую мы рассматриваем. Сделаем еще один шаг. Увеличим коробку до размеров нашей планеты, все еще держа ее герметически закупоренной и полной сардинок. Возникнет ли спонтанно жизнь в этой огромной коробке? И опять-таки ответ гласит: нет - до тех пор, пока система действительно остается изолированной.

    Используя этот пример, важно представить себе, что проникновение солнечного света и космической радиации в нашу "коробку сардинок" (вся изолированная планета) не "открывает" ее в такой же мере, как если бы мы "открыли" коробку сардинок для того, чтобы ввести в нее пенициллиум нотатум. Ибо, как заметил д-р Блум, энергия солнечного света не может быть использована непосредственно для молекулярного синтеза без посредничества "двигателя". Солнечный свет не может воздействовать на неживые молекулы материи, чтобы вызвать органический синтез, вследствие трудности суммирования его квантов. Так же как энергия нефти не может быть выгодно использована и работать без посредничества правильно сконструированного двигателя внутреннего сгорания или паровой машины, так же не может быть использован и квант солнечного света без правильно сконструированного двигателя фотосинтеза, не существующего в неживой материи, для превращения двуокиси углерода в сахар и крахмал. И опять-таки должна быть разрешена проблема снабжения сложным двигателем для использования солнечной энергии. Подобные же сложные двигатели не возникают случайно из неживой материи. И это тот основной вопрос, которого дарвинисты избегают и на который уклоняются отвечать.

    Таким образом, у нас в руках стерильная коробка сардинок величиной с нашу планету, только и ждущая, чтобы возникнуть к жизни. Может быть, наша планета и была такой до тех пор, пока появилась жизнь. Отец Тейяр де Шарден, взгляды которого мы еще будем рассматривать, во всяком случае, считает так. Есть две возможности, при которых мы можем представить себе, что возникла жизнь при следующих обстоятельствах:

    1.Можно было привить жизнь извне, как мы сделали с пенициллиум нотатум и коробкой сардинок. Мы могли привить ее к стерильной среде мужчин (и женщин) или томатам. Это соответствовало бы внесению жизни откуда-нибудь из другого места, например с другой планеты. Но это не дает нам основательного проникновения в происхождение жизненных процессов, а просто отбрасывает назад к проблемам вне нашей планеты, оставляя вопрос: каким образом возникла жизнь вне нашей планеты?

    2.Сегодня (или, может быть, через двадцать-тридцать лет) мы могли бы, по крайней мере теоретически добиться того, что группа опытных биохимиков достигнет синтетической биохимии, используя протеины и ядерные окиси мертвых сардинок как материал-сырье. Благодаря их высокой синтетической технике они будут работать над этими материалами, деградировать и затем снова ресинтезировать их до тех пор, пока они не дойдут, например, до генетического материала пенициллиум нотатум, томатов или даже физических тел людей. С нашей точки зрения, то, до чего они дойдут, не так важно, как то, что теоретически можно достигнуть новой формы жизни. Смысл этой работы прост и чрезвычайно важен, потому что он включает в себя технику "биохимического разума", которую мы не будем пытаться определить в данный момент, но которая в "комбинации" с неживой материей дает в результате новую форму жизни.

    Но что будет доказано этим или подобным явлением биохимии? Только то, что то, что мы называем человеческой интеллигенцией, вместе с продвинувшейся вперед биохимической техникой, в состоянии заставить "реагировать" неживую материю, чтобы перестроить ее и поднять ее до состояния производства жизненных процессов. Можно трясти содержимое ("молекул сардинок") в экспериментальной пробирке в течение неопределенного периода времени (т.е. действовать без разумной техники), если хотеть доказать, что порядок не возникает спонтанно из хаоса, и по теоретическим обоснованиям мы можем быть уверены, что этого не произойдет. Но стоит "открыть" материю для соответствующего воздействия "биохимического разума" (что бы это ни означало), и нам сразу же станет ясно, каким может быть ответ: сокращение энтропии, высший порядок, возникающий из хаоса, больше энергетических молекул, может быть, даже жизнь из неживой материи.

    Христиане именно и утверждают, что Разум (который они называют Богом) заставил "реагировать", согласно законам, которые теперь становятся известными, неживую материю (молекулы), и в результате этого из мертвой материи возникла жизнь. "Система" оказалась открытой разуму. Это нисколько не опрокидывает законов термодинамики. Система "открывается" под воздействием внешнего влияния, в то время как утверждение дарвинистов, что порядок в системе, закрытой для "внешнего" влияния, возник спонтанно, противоречит известным нам законам природы. Так какой же стороне приписать обскурантизм?

    Местное понижение энтропии в изолированной области. Возражения двух студентов высшей технологической школы против этих идей уже приводились выше, но, может быть следует, ради абсолютной ясности, привести их снова. Они пишут:

Прежде всего, система, которая закрыта для жизни извне и для разумной техники, не непременно закрыта в термодинамическом отношении; например, возьмем безжизненную землю, беспрерывно получающую энергию от солнца. Во-вторых, даже в системе, которая закрыта, энтропия (беспорядок, простота) одной секции или составной части может фактически уменьшиться, при условии только того, что увеличится тотальная энтропия системы - и примером этому может служить лабораторный синтез в высшей степени сложных молекул из сопоставления (при обычных температурах) с менее сложными молекулами. Что это означает для данного аргумента, заключается в следующем: соединение вместе молекул, достаточно сложных для самовоспроизведения, действительно чрезвычайно невероятно и, следовательно, займет очень долгое время, но при условии этого долгого времени и правильной среды для того, чтобы этот вид мог выжить, данный случай уже вероятен.

    То, что хотят сказать студенты, сводится, в сущности, к двум вещам. Во-первых, если даже система и закрыта, то в местных условиях - в каком-нибудь ее углу - синтез может иметь место до тех пор, пока общая энтропия всей системы как таковой увеличивается. Так ли это? Во-вторых, требуется долгий промежуток времени, чтобы получить вероятность невероятной реакции. Мы уже рассматривали второй ложный вывод, когда для примера прикрепили к нашим карточкам парашюты перед тем, как выбросить их из самолета над Тунским озером. Таким образом, нам надо рассмотреть только первую проблему, состоящую в том, что могут иметь место местные сокращения энтропии в каких-нибудь углах вообще закрытой системы. Я не видел ни одного экспериментального доказательства этого в таком масштабе, который привел бы к жизненным молекулам. Но настоящее отрицание происходит, разумеется, из того, что мы рассматривали ранее, а именно что даже для этой гипотезы о местных "углах" вводятся долгие промежутки времени, чтобы сделать ее сколько-нибудь вероятной. Таким образом, если предполагается, что жизнь может спонтанно возникнуть только в непонятных углах системы, закрытой вообще, то долгие промежутки времени, требующиеся даже для идеи этого местного зарождения, эффективно нейтрализуют ее на том основании, которое мы уже обсуждали, а именно что долгие промежутки времени благоприятствуют разновесию, а не невероятностям даже в странных углах. Казалось бы, настала пора, чтобы это устаревшее заблуждение было вычеркнуто из учебников.

    Могли ли бы условия прошлых лет вызвать жизнь? Дарвинисты пытаются избежать некоторых упомянутых выше затруднений, постулируя, что при первоначальном биогенезисе в природе существовали условия, которые мы еще не могли создать в наших лабораториях. Если бы их можно было повторить в лабораториях, говорят они, то жизнь снова "возникла бы спонтанно". Д-р Харлоу Шепли[55] из Гарварда, например, фактически утверждает это. Но возможно ли это?

    Разумеется, условия творения (или биогенезиса) должны были значительно отличаться от современных условий, по той простой причине, что в то время мир только "закручивался", тогда как теперь он "иссякает" во всем, что к этому относится. Затруднение здесь состоит в том, что креационист хочет признать, что химический и физический мир во время творческого акта был определенно иным, чем теперь, но дарвинист для каких-то целей хочет утверждать, что он был таким же, как теперь, что он был и есть фактически одинаковым по своим условиям и свойствам! И тот же дарвинист утверждает при этом, что мы не были в состоянии повторить биогенетические условия в лабораториях! То есть в своих попытках объяснить биогенезис дарвинист в одном случае утверждает это, в другом - продолжает настаивать, что положение вещей не было одинаковым. Когда я имею дело с дарвинизмом, он напоминает мне мои попытки справиться с угрями в Темзе во время моего детства! Рассматривая биогенезис, дарвинист изволит утверждать, что условия были другими, чем существующие сегодня (не одинаковыми), фактически такими, что мы не могли создать их в наших лабораториях. Но в других случаях он настаивает на униформитарианизме!

    Рассмотрим вкратце это предположение. Как мы уже отмечали, жизнь сегодня состоит точно из таких же элементов материи, как при биогенезисе. Атомы водорода, кислорода, серы, фосфора, углерода и тому подобные должны быть совершенно такими же, какими они были в начале всего. Ибо если их химические или физические свойства изменились с течением времени после биогенезиса, то тогда жизнь не могла бы оставаться такой же самой или продолжаться. Это значит, что свойства углерода должны были всегда быть теми свойствами углерода, которые мы знаем сегодня. Нельзя заменить даже кислород серой или углерод силиконом в теле живого существа без того, чтобы не подвергнуть опасности его жизнь. В некоторых случаях даже замена дейтерия (тяжелого водорода) просто приводит к далеко идущим последствиям. Таким образом, химические и физические свойства элементов, составляющих физическое основание жизни теперь, должны были быть постоянными с самого начала.

    Но это простое рассуждение имеет важные последствия. Оно означает, что условия, необходимые для химических реакций между самими элементами, ведущими к жизни, должны быть такими же, как при биогенезисе. Заключение, к которому мы должны очевидно прийти, заключается в том, что жизнь, если она возникнет сегодня, должна возникнуть при тех же самых химических и физических законах, что и при биогенезисе прошлых лет, ибо несущие жизнь элементы и их реактивные свойства остаются сегодня такими же, как прежде.

    Следствия этого для биогенезиса двоякие:

    1. Во время биогенезиса действовали те же самые законы термодинамики, что и теперь. Эти законы легко суммировать, признав, что спонтанный порядок никогда не происходит из хаоса в закрытой системе.

    2. Сегодня мы уже открыли, по крайней мере, некоторые экспериментальные условия, необходимые для синтеза жизни, те условия, которые дарвинисты - все еще продолжают искать! Мы уже открыли, что только если мысль или "технический разум" (Бога или человека, как бы мы его ни определяли) начинает работать над синтезом молекул, мы можем ожидать высший порядок этих молекул, несущих в себе жизнь и возникающих из хаоса! Другими словами, жизнь возникает только при условии, если мы "открываем" неживую, до того "закрытую" систему либо техническому разуму (мысли), либо живой материи. Если это истина сегодня, то она должна была быть истиной и во время биогенезиса, поскольку качества и законы материи должны были остаться неизменными со времени биогенезиса. В таком случае мы приходим к выводу, что жизнь может появиться в закрытой системе, только если мы откроем ее разуму извне или жизнетворящему влиянию.

    Истинная позиция дарвинистов. Эти рассуждения сводят позицию дарвинистов к следующему:

    Неживая материя действует творчески. Дарвинисты утверждают, что неживая материя способна сама по себе, при условиях, которые теперь неизвестны, действовать творчески, то есть обратно тому, что требуют известные нам законы термодинамики. Или иначе: они утверждают, что неживые молекулы и неживая материя в состоянии привести к результатам, которые мы можем приписать только "техническому разуму" или жизни. Итак, в глазах дарвинистов "неживая материя" сама по себе стала созидающей; неживая материя преобразовала простые молекулы в более сложные и способные нести в себе жизнь. Неживая природа, согласно этой схеме, приняла свойства "разума" или самой жизни, что приводит дарвиниста к приписыванию творческих свойств неживой материи; следовательно, неживая материя является для них просто каким-то видом созидающего Бога. Но, согласно законам термодинамики, неживая природа должна быть не творческой, а подверженной разрушению. А это и является подлинным камнем преткновения для креационизма и дарвинизма.

    Материя обладает стремлением к подъему под психическим давлением. Отец Тейяр де Шарден, дарвинистические труды которого за последнее десятилетие увлекли всю Европу, признал этот тупик как немногие дарвинисты и смело приписывает всей материи свойства стремления вверх под "психическим давлением". Он постулирует "непреодолимое" стремление к высшему развитию и сознательности материи. Примитивные молекулы, согласно Тейяру, имеют врожденную тенденцию к психическому давлению строительства, кончающуюся "неизбежно" человеком или ноосферой и точкой Омеги. Хотя Тейяр и замечает мимоходом законы термодинамики[56], он ни разу не делает действительной попытки применить их, но довольствуется повторением, что "наша земля - это невероятный случай"[57]. "Ничего нового никогда не возникло из земли - все уже было здесь первоначально"[58]. "Ультрамикроскопические зерна протеина густо усеивают поверхность земли... наше воображение пугается от одной мысли сосчитать слои этого осадка (протеина)"[59]. Тейяр, по-видимому, считает, что этот спонтанный осадок спонтанно образовавшегося протеина на всей земле был образован спонтанной полимеризацией. На автора этой книги обрушились громы и молнии за то, что он не принимал всерьез термодинамики Тейяра. Откровенно говоря, от подобных заявлений Тейяра и его последователей просто захватывает дух, например: "Все, в некоем чрезвычайно разжиженном расширении себя самого, существовало с самого начала. Затем, в определенный момент, после достаточного промежутка времени, те же воды тут и там должны были начать кишеть миниатюрными существами"[60]. "Тут и там, в основании нервных систем психическое давление несомненно усилилось. За исключением вегетативного мира, который не идет в расчет...[61] Если вся восходящая эволюция является просто другим способом выражения эволюции нервной системы к разуму - ничто другое в расчет не принимается, - как же мы объясним явную сложность в растительном мире, со сложными цветущими растениями в высшей точке своего развития, но не имеющими нервной системы? Их "эволюция" должна быть бессмысленной, если мы примем точку зрения Тейяра о единственном значении психического давления для устремления вверх. Но сейчас у нас нет времени полнее разбирать взгляды Тейяра.

    Разумеется, многие другие мыслители, кроме Тейяра, приписывали примитивные психические и познавательные свойства самой материи - помимо материи, являющейся частью жизненных систем. Они делали это отчасти для того, чтобы избежать затруднений, встающих при объяснении подъема порядка из примитивного хаоса природы без постулирования помогающего воздействия божественной мысли. Камнем преткновения, по-видимому, всегда является представление о Боге, находящемся вне трех измерений нашей природы. Бог, сущий в природе, в мыслящей природе, еще может быть кое-как "переварен" философией, но Бог "вовне", вне нашей системы измерения, никак не может быть принят.

    Ричард Оверман, например, пытается преодолеть проблему объяснения эволюционного подъема порядка из естественного хаоса, окружающего нас, когда пишет: "...как можем мы выразить это пред лицом доказательств, указывающих на то, что человек появился на нашей планете в результате процесса "делания" без присущих ему целей, рассчитанных на долгий срок?"[62] "План, можно сказать, был несколько расстроен кишащим роем бесцельных ньютоновских атомов"[63]. И опять-таки против этой стремящейся силы беспорядка, мешающей возникновению высшего порядка из хаоса, стоит "факт эволюции" с ее высшим порядком в клетках и сложных организмах[64].

    Оверман предполагает, вместе с Уайтхедом, Тейяром и другими, что каждая основная единица природы обладает примитивной "ментальностью". "Это дает нам основание приписать электронам некоторые слабые проблески ментальности..."[65] Молекулы гранита, вероятно, могут иметь "искры постигаемых новшеств", а яблоки могут обладать своим "сознанием". Частицы икс-лучей считаются ими обладающими "эмоциональнъш пульсом". Электроны упоминаются как "послушные"[66]. С помощью этой гипотезы Оверман и его единомышленники пытаются связать стремление эволюционных процессов с "субъективными целями фактических явлений" в атомном и субатомном мире, который в противном случае был бы расстроен тенденцией вниз, к хаосу.

    Но этот ход мышления - очень шаткий карточный домик. У нас нет, разумеется, никакого доказательства "сознательной внутренней природы" какой-либо неживой материи. Фактически все значение и вес экспериментальных доказательств говорит против подобных предположений по той простой причине, что соединения материи, предоставленные самим себе, не проявляют никакой склонности к "понимающему синтезу" или к повышенному порядку, ведущему к увеличению сложности и сокращению энтропии. Разрушение, потеря сложности, согласно второму закону термодинамики, - это суть твердые наблюдения, на которых был построен успех современной науки. Единственный путь для получения результатов, выглядящих как "понимательность", то есть преодоление присущего стремления к увеличению хаоса и энтропии, известный для ученого, твердо стоящего обеими ногами на земле, заключается, как мы уже указывали, в разумном (или понимающем) применении энергии.

    По теории Овермана и подобным ей теориям, неживая материя, предоставленная сама себе, должна проявить некое примитивное стремление к высшему порядку даже во время короткого экспериментального периода, имеющегося в нашем распоряжении. Тот факт, что она это не делает, дискредитирует все подобные теории. В самом деле, она не может этого сделать из-за отсутствия наличной энергии; солнечная энергия как таковая недостаточна для целей синтеза, как мы уже указывали раньше. Это дискредитирует и пантеистические теории, касающиеся "понимающих единиц неживой материи". Они представляют собой попытку избежать необходимости сверхъестественного, как отвечающего за архибиопойезис, приписывая творческие, или понимающие, свойства самой неживой материи. Как все его коллеги в этой области, Оверман призывает на помощь громадные периоды времени для того, чтобы дать возможность постулированной им сознательной природе неживой материи проявить себя в подъеме порядка[67]. Хотя эти авторы не сознают этого, но сказанное служит дополнительным доказательством ущербности их теорий.

    Конечно, поскольку упорядочение хаоса явно произошло для возникновения жизни, было бы более научно утверждать, что, принимая во внимание наш термодинамический опыт, это упорядочение было произведено первоначально внешним "разумом" - хотя бы и неизвестным в данный момент. А где же, по тому, что мы знаем, может обитать разум, как не в личности, даже если эта личность может быть и сверхличность?

    Смогла ли бы, синтетическая жизнь подтвердить отрицание Бога? Создается впечатление, что в биологических кругах и в обычной жизни катастрофические логические бессмыслицы часто принимаются за чистую монету и постоянно используются против позиции креационистов. В общепринятых рассуждениях сегодня считается, что поскольку биохимики, как говорят, стоят на пути синтезирования жизни в лаборатории, можно спокойно отбросить Бога. Достижение синтетической жизни ожидается как последний гвоздь в гроб Богу. Но разве это логика, заслуживающая уважения?

    Каждый год я публикую научные статьи о моих синтетических опытах по проказе и туберкулезу и сообщаю о точных методах синтеза и биологического испытания получаемых результатов. Предположим теперь, что какой-нибудь из моих коллег прочтет эти статьи, найдет их выводы интересными и решит повторить эту работу сам. Через год или вроде того он найдет (надеюсь!), что мои методы были точными и что биологическая активность в синтетических продуктах правильна. Он, в свою очередь, сообщит о результатах в научной литературе и придет к заключению, что он повторил мои эксперименты, нашел их правильными и поэтому навсегда разрушил миф о существовании Уайльдер-Смита. Я фактически не существую вообще, потому что он был в состоянии повторить мою работу! Логика, разумеется, железная! Но ведь это фактически позиция дарвинистов и сегодняшних неодарвинистов. Ибо человек находится на пути осмысления мыслей Бога вслед за Ним, повторения Его "экспериментов" в творении, может быть, повторяя Его работу в лабораторном синтезе молекул, способных к несению жизни. Человек, изучая космос и природу, внимательно прочел "научные публикации" Бога, и теперь подтверждает их и повторяет в какой-то малой степени в своей творческой мысли. С нашими "повторными" трудами мы приходим к результатам, которых Он уже достиг, и делаем заключение, что в силу этого Бога не существует. Он только миф! Но мы не доказываем этим существование или несуществование Бога, а только ложность логики такого рода.

    Единственное заключение, разумеется, которое мы можем вывести, логически рассуждая подобным образом, - это то, что Тот, кто проделал первоначальную, пионерскую работу, несоизмеримо выше того, кто копирует ее позднее, и что тот, кто копирует, часто не признает подлинного автора; зачастую он даже полностью игнорирует его!

    Значение старения. Прежде чем покончить с этой темой, нужно рассмотреть еще одну сторону возрастания и уменьшения энтропии в живых системах. Когда ребенок зачат и затем рождается, уровень организации и порядок молекул, из которых он состоит, в материальном отношении повышаются. Энтропия в местном смысле понижается, используя метаболическую энергию среды. Принимая во внимание всю среду ребенка, энтропия разумеется, повышается. Но в местном отношении, в самом ребенке, она понижается за счет повышения энтропии всей системы, в которой существует ребенок.

    Однако, когда происходит это местное сокращение энтропии ребенка, замечается другой процесс, усиливающийся с течением времени, хотя он имеется в наличии уже с самого начала. Это противоположный росту процесс, процесс старения. Второй закон термодинамики начинает проявлять себя еще во время юношеского роста, и старение непреодолимо заканчивается смертью взрослого человека. В конце концов наступает полное физическое разложение, и энтропия в конечном результате повышается больше, чем она была в местном отношении сокращена во время жизненных процессов. Хаос и беспорядок побеждают, в конечном анализе, порядок, что доказывает, что местное уменьшение энтропии, которое мы видим в молодом организме, фактически только местное и временное.

    Этот принцип можно расширить. Стареют не только отдельные существа среди людей, животных и растений, но, по-видимому, и целые расы становятся сенильными и вымирают. В некоторых случаях это может быть связано, разумеется, с переменой окружения. Раса представляет так же, как индивидуум, понижение энтропии, а вымирание расы представляет повышение энтропии и увеличение хаоса за счет порядка.

    Таким образом, хотя в местном отношении можно действовать против второго закона термодинамики в индивидууме и в расе, расходуя метаболическую энергию, однако в долгих промежутках времени второй закон всегда берет верх как в индивидууме, так и в расе, и тот и другая подвержены тотальному беспорядку и смерти. Для уяснения этого приведем следующий пример. После заката солнца, когда еще не светят звезды и не видно лунного света, общая темнота быстро усиливается. В отдельных местах и в течение ограниченного времени против этой темноты можно бороться, зажигая свет. Производимое действие - только местного порядка в общей темноте, так же как энтропия в индивидууме - только местного характера в общем море темноты (хаосе). Но, разумеется, через несколько часов эти маленькие островки света один за другим потухают, не в состоянии бесконечно сопротивляться окружению ночной тьмы. Усиливающуюся темноту после заката можно сравнить с законом усиливающейся энтропии и уменьшением порядка в нашем окружении. В море увеличивающегося беспорядка крохотные островки жизни вспыхивают, как свечи в ночной темноте, горят некоторое время, побеждая общую тьму, безразлично, являются ли они живыми клетками, растениями, животными или людьми. Но в конечном анализе тьма беспорядка побеждает, свеча (жизнь) потухает, и мы все переходим в исчезновение.

    Жизнь может сделать больше, чем наши свечи. Она не может запретить ночь, так же как мы не можем запретить второго закона термодинамики. Именно по этой причине ученые, в особенности прежние ученые, обычно предсказывали, что наша планета умрет "смертью энтропии" - она исчерпает самое себя. Этих предсказаний было больше в прошлом, чем теперь, по той простой причине, что до открытия атомной энергии можно было предположить истощение солнечной энергии, угля и нефти. Но тем не менее наш мир, если будет предоставлен самому себе и возможным происшествиям, со временем умрет смертью энтропии. Единственный путь предупреждения этого - "открыть систему" и снабдить ее новой зарядкой энергии. И в самом деле, библейское предсказание предвидит такое вливание новой энергии в систему, когда говорит о Боге, Который сотворит новое небо и новую землю. В этой идее нет ничего ненаучного, ибо если Бог влил энергию в теперешнюю систему, чтобы завести ее, почему бы Он не был в состоянии повторить в будущем такого же действия?

    Спонтанная восходящая эволюция видов. Рассмотрев вкратце вопрос о спонтанном подъеме химической эволюции неживой материи к жизни, обратим теперь наше внимание немного на вопрос о возможности спонтанного подъема эволюции живой, клетки (поскольку имеется уже жизнь) к более сложным формам. На первый взгляд эта проблема кажется совершенно отличной от нашего первого основного вопроса, касающегося спонтанного подъема развития неживых молекул в дожизненной химической эволюции. Следовательно, вопрос заключается в следующем: если даже для химической эволюции не было возможно произвести сложные протеины без помощи жизненных процессов, может ли клетка, поскольку она образовалась, эволюционировать себя самое, поднимаясь к сложным многоклеточным формам посредством спонтанного саморегулирующегося механизма?

    Установлено, что живые клетки в состоянии, посредством их метаболических процессов, извлекать энергию из окружения и использовать ее для уменьшения энтропии, увеличения индивидуальной сложности и для построения собственных сложных тел и мозга. Почему же нам не предположить в таком случае, что в течение долгого промежутка времени подобные организмы не используют их свободной энергии для построения не только собственных тел и мозгов, но и новой, лучшей и более сложной ткани? То есть почему нельзя предположить, что организм использует свою метаболическую энергию для преодоления упадка энтропии и подъема по эволюционной лестнице, произведя таким образом новые виды? Это фактически не опрокидывает законов, которые мы рассматривали. Вопрос об энергии, требующейся для такого процесса, легко разрешить. Для такого эволюционного подъема легко, может быть получена энергия из обмена питательных веществ.

    Если взять живую клетку буквально как метаболическую машину без всяких других функций, кроме главных, а именно стремления выжить во враждебной среде и самовоспроизводства, то тогда относительно легко подойти к этой проблеме. Ибо ясно, что главной функцией подобной машины будет простое повторение себя самой. Молекулярная биология показала, что генетический материал клетки специально устроен, чтобы репродуцировать себя самого, и пользуется для этой цели молекулярным "шаблоном" (или алгоритмом). Синтетические процессы энзимных систем клетки являются точными репродукциями генетического материала. Если в этом процессе репродукции возникают ошибки, как в случае мутации, их очень часто можно назвать дегенеративными изменениями, которые могут быть смертельными для организма, терпящего подобные изменения. Эти изменения могут, среди прочего, состоять в переключении позиции известных видов генетической информации, пропусков как таковых или изменений, последовавших вследствие частичного или незаконченного развития органов.

    В очень большом теле экспериментального материала, имеющегося сейчас в наличии в отношении к репродуктивным процессам клетки, правильно было бы установить, что преобладающее доказательство заключается в том, что нормальная метаболическая энергия клетки используется, главным образом, в чисто копировальных процессах. Очень большое число поколений бактерий, дрозофил, мышей и крыс было разведено, и в преобладающем большинстве случаев существовавшие ранее генетические и другие стурктуры были просто точно повторены. При этом, разумеется, нельзя отрицать, что имели место и мутации, и были образованы новые породы. Главное, что здесь следует подчеркнуть, заключается в том, что до сих пор не было найдено возможности заставить метаболическую энергию клетки породить новые виды генетического материала, прогрессивного по отношению к более сложным, то есть синтезировать в строгом смысле этого слова, а не просто копировать существующий материал. До сих пор не было возможным ни сделать, ни продемонстрировать этого, по крайней мере регулярно или в большом масштабе, в контролируемых лабораторных условиях.

    Таким образом, живая клетка, по-видимому, является, согласно общепринятому сегодняшнему мнению, в первую очередь машиной для повторения существующих материалов, а не клеткой целеустремленного восходящего синтеза к высшей сложности и новым субстанциям. Единственными организмами, известными нам, которые проделывают какой-либо действительно эволюционный синтез в строгом значении этого слова (противоположный копирующему синтезу), являются организмы, обладающие большим мозгом, а именно сами биохимики и химики! Таким образом, Тейяр описывает то влияние, которое, как он верит, человеческий разум или дух будет производить на дальнейший рост эволюции, то есть на будущее подъема синтеза как противоположности простого повторения. "Если каждый из нас сможет поверить, что он работает для того, чтобы мир поднимался в нем и посредством его на высший уровень, - тогда в сердцах земных работников возникает новый источник энергии"[68]. Тейяр утверждает, что как только разум и мышление появились на эволюционном дереве, оно будет беспрерывно совершенствоваться, то есть эволюционный синтез будет преобладать над просто копирующим синтезом. Это развитие мозга, "обращающегося внутрь" самого себя для самосовершенствования, представляет взгляд Тейяра на новое направление в синтетической эволюции[69].

    Казалось бы тогда, что жизнь без церебрализации и цефализации (употребляя определения Тейяра) является строго повторным, копирующим процессом, использующим метаболическую энергию главным образом для именно этих целей. Но как только цефализация и мысль развились, метаболический процесс и энергия могут быть использованы для подлинного подъема синтетических целей в добавление к просто синтетическим копировальным процессам.

    Совершенно очевидно, что человек только недавно занялся биохимическим синтезом, в частности, генетического материала, так что еще слишком рано рассуждать о том, насколько этот новый фактор воздействует на использование свободной метаболической энергии для стремления подъема эволюции к более сложным формам жизни сверхчеловека. Только время покажет, насколько правильными окажутся предсказания Тейяра. Но уже совершенно очевидно, что мысль и цефализация в человеке и высших животных до сих пор не много способствовали подъему эволюционных стремлений. Наша биохимическая и синтетическая техника даже сейчас еще слишком груба и недоработана для того, чтобы иметь какое-либо влияние в настоящем или прошлом времени. Это значит, что в прошлом преобладали чисто повторные процессы, которые, однако, не производят стремлений к подъему эволюционных синтезов. Не представляется разумным предположить, что жизнь без цефализации была бы в состоянии усовершенствовать новые и явно целеустремленные синтетические процессы для сложного генетического материала, в котором нуждаются высшие организмы. В современной литературе имеется много указаний на тот факт, что наиболее сложные синтезы могут быть полезны, только если они совершенны. Это значит, что медленное и не целеустремленное развитие таких сложных процессов не могло иметь место. Относительно уже запланированных сложных процессов затруднений не представляется. Затруднение возникает, когда предполагается, что автоматическая система, лишенная разума и мысли, должна развиться чисто копировальными процессами в прогрессирующий концептуальный подъем сложности.

    Подобное предположение можно сравнить с ожиданием, что автоматический станок для выделки винтов может постепенно автоматически развить себя в машину, производящую целиком телевизоры. У станка нет мозгов, чтобы сделать это! Но очевидно, что коль скоро жизнь достигла цефализации, в ней имеются в наличии мозг и сила мышления для синтеза (противоположность простому повторению), как совершенно правильно указывает Тейяр. Как только имеется в наличии мысль, метаболическая энергия может быть использована для снабжения горючим мысли о подъеме синтеза. Таким образом, эволюция на этом основании могла, очевидно, иметь место. Было бы правильнее сказать, что подобный подъем может иметь место в будущем, потому что даже сегодня наша техника не позволяет нам действительно способствовать мыслью подъему эволюции.

    Интересно отметить в связи с вышеприведенным рассуждением, что Священное Писание совершенно ясно заявляет, что основанием всего творения мира послужила мысль Бога. Он создал его в первую очередь мыслью и затем утвердил его, то есть Его мысль руководила подъемом синтеза и также повторными процессами средств содержания. Это совершенно отвечает изложенному выше тезису. Но там, где нет мысли, не может быть иного синтеза, чем копирующего. И даже этот последний должен быть где-то установлен в задуманной программе. В этом мы полностью согласны с Тейяром, который признает, что появление мысли меняет весь аспект эволюции подъема, с той только разницей, что мы не думаем, чтобы человеческая мысль в самом деле изменила синтетически какую-либо постулированную эволюцию. А помимо первоначальной мысли Бога, доказательства того, что человеческая мысль будет в состоянии повлиять на подъем эволюции, представляются довольно слабыми. Тейяр думает, что эта сторона человеческой мысли, руководящей эволюцией человека к точке Омеги, находится главным образом в будущем, а не в прошлом. Если точка Омеги - Христос, как думает Тейяр, Священное Писание не было бы ему большой поддержкой, ибо в нем утверждается, что человек вообще избегает Бога и не следует по пути к Нему.

    Мы вынуждены прийти к заключению, что повторные процессы, копирующие уже существующую и запрограммированную сложность животных и растительных организмов, использовались в прошлом для поддержания жизни. Имеется очень мало доказательств наличия мысли, основанной биологически на подъеме синтеза, за исключением той, которая имела место при творении. Это помогает объяснить наблюдавшуюся постоянность видов, а также отсутствие недостающего звена, так разочаровавшее в прошлом эволюционистов. Спонтанные синтетические процессы подъема, ведущие к эволюции, если они не поддерживаются откуда-нибудь мыслью, невероятны при имеющемся положении вещей, ввиду того, что нецефализованная или низкоцефализованная жизнь представляется предназначенной для простого копирования.

    Переход одного вида в другой во время эволюции. Опыт ясно показывает, что изменение внутри видов с течением времени имеет место в растительном, животном мире и в человеке. Существование различных пород пшеницы, ячменя, собак, кошек, голубей и рас человека доказывает это. Но ясно ли также, что один вид преобразуется в другой, может быть, высший вид с течением времени? Доктрина эволюции учит, что это именно и происходит, и приписывает все разнообразие жизни, которое мы наблюдаем вокруг себя, именно этому процессу. Серьезно оспаривать это постулированное изменение одного вида в другой в наше время просто не принято. Как говорит Тейяр: "Исключая некоторые ультраконсервативные группы, не может случиться, чтобы какой-нибудь современный мыслитель или ученый - что было бы психологически недопустимо и невозможно - следовал ходу мысли, игнорирующей концепцию мира в биологической эволюции"[70].

    Это очень близко отражает современное мышление. Человек, считающий эти положения хотя бы спорными, не признается ни ученым, ни вообще способным мыслить. Концепция эволюции одних видов, переходящих в другие с течением времени, для большинства сегодня является фактом, не терпящим возражений под страхом отлучения от научных кругов. Каждое поколение считает, что знание погибнет вместе с ним, так что иногда хорошо было бы вспомнить, что теория невозгорания была когда-то так непрочно внедрена в сознание поколения ученых в прошлом, как теория эволюции прочно внедрена в сознание нашего поколения.

    Современная наука по сравнению с прошлым. Когда я изучал зоологию, нас учили, что вид коелакантидной рыбы вымер миллионы лет тому назад. Окаменелые ископаемые остатки этой рыбы были найдены в очень хорошо сохранившемся состоянии, так что структура ее была хорошо изучена[71]. Но как велико было волнение в научном мире, когда несколько лет тому назад был пойман живой экземпляр коелакантуса у восточноафриканского побережья! С тех пор. был пойман и изучен целый ряд этих рыб. Их структура в удивительной степени соответствует структуре их ископаемых предков. Все это тем более поразительно, если вспомнить, что постулатом были миллионы лет, отделяющие теперешнюю рыбу от ископаемой окаменелости. Если эта находка что-либо доказывает, то в данном случае бесспорна почти совершенная постоянность вида, сохранившаяся посредством генетически-повторных процессов организма в течение громадного промежутка времени. Общеизвестно, что пчелы и другие насекомые находились в сгустках древесного сока, насчитывающих миллионы лет. Структура сохранившихся насекомых напоминает часто в малейших деталях строение их современных видов. Разве у нас нет, таким образом, дальнейшего доказательства постоянности по крайней мере этих видов? А если этих видов, то почему бы также и не других? Таким образом, сегодня считается здравым, с научной точки зрения, утверждать, что, по крайней мере, некоторые виды очевидно остаются абсолютно постоянными в течение большого периода времени. Этого можно было бы ожидать, если повторные процессы организма были точными и достаточными. Генетические исследования за последние двадцать лет определенно показали, что это именно и происходит во многих случаях, помимо указанных выше.

    Несколько лет тому назад я с семьей был летом в Дании, и в Аархусе видел Граубаллеманденского человека. Этот человек был найден в хорошо сохранившемся состоянии в торфяном болоте Ютландии. Нашедшие его люди, как сообщалось, известили полицию, потому что они считали, что нашли жертву недавнего преступления. Большая зияющая рана на его затылке показывала, что он был убит и затем брошен в болото, где торфяные кислоты предохранили его настолько, что сейчас можно даже различить выражение его лица. Сохранились даже его отпечатки пальцев. А этот человек - представитель железного века.

    Имеется целый ряд других подобных находок, сделанных в Северной Европе. Примером этому служит Борремосеманденский человек. Он был казнен через повешение, и сохранилось не только его тело, но и одежда, и петля на шее. Можно рассмотреть и выражение его лица, хотя он тоже - человек железного века.

    Эти примеры, конечно, с генетической точки зрения, очень недавнего пррисхождения, а эволюция постулируется действующей в течение сотен тысяч лет. Но одно обстоятельство должно поразить наблюдателя: за исключением одежды, сшитой из шкуры животных и вывернутой наизнанку, этих людей можно было бы увидеть на улице любого европейского города и сегодня. У них тонкие брови и хорошие подбородки; морщинки вокруг глаз человека из Толлунда заставляют думать, что он был интеллигентным юмористом. Приходится удивляться, кому этот человек с таким чувством юмора досадил настолько, что его повесили.

    Хотя для геологии прошло только мгновение между железным веком и сегодняшним днем, но нельзя удержаться от удивления, видя перед собой человека железного века, так похожего на современного.

    Для того чтобы доказать преобразование одного вида в другой в течение эволюции, приводится целый ряд примеров ископаемых животных. Наиболее известна среди них серия, показывающая эволюцию лошади. Но хотя члены серии ископаемых, разумеется, существовали и поэтому всеобще признаны как факт, однако нет формального доказательства, что звенья в этой цепи были фактически органическими и генетическими. Мы знаем, что целые виды животных, существовавших ранее, полностью исчезли теперь. Как животный, так и растительный мир теперь гораздо беднее видами, чем прежде. Однако даже сегодня среди сохранившихся до настоящего времени животных можно без особого затруднения различить своего рода "родословное древо", показывающее следующего "высшего" члена, который должен "наследовать" своему ближайшему низшему соседу. Если бы кто-нибудь нашел в будущем ископаемые остатки от таких одновременных серий, то можно было бы постулировать, что одни виды были произведены из других. А они все же существовали одновременно.

    Легче ресинтезировать с самого начала. Если моя память мне не изменяет, то это сэр Сайрл Хайншельвуд сказал, что было бы труднее превратить протеины одного вида в протеины другого, чем довести их до состояния воды, аммония и двукислого углерода и затем начать снова синтезировать все с самого начала. И в самом деле, было бы трудно, например, изменить антигены обезьяны в человеческие прямым химическим синтезом при совершенном уровне технологии.

    Поскольку не тренированный технически ум может не оценить полностью чрезвычайную тонкость структуры протеинов тела, то рискнем привести еще один пример для пояснения этого представления. "Фольксваген" и "кадиллак", на первый взгляд, походят один на другого. Для постройки обоих моделей применялись одни и те же основные принципы, их моторы функционируют по принципу оттовского цикла, оба сжигают бензин, оба стоят на четырех колесах и ведущие у них два передних колеса. Но спросите любого механика, что он сделает скорее: превратит ваш "фольксваген" в "кадиллак" или разобьет вдребезги "фольксваген", переплавит его на металл и так далее и тогда примется за постройку "кадиллака"? Этот пример чрезвычайно упрощен по сравнению с проблемой перемены одного вида протеина в другой. Надеяться, что ваш "фольксваген" мог бы быть изменен случайным превращением (в результате столкновения на улице?) в "кадиллак" с течением времени, было бы, пожалуй, еще большей наивностью, чем надеяться, что один специфичный энзимный тип протеина мог бы случайно превратиться в другой.

    Проблема дегенерировавших (рудиментарных?) органов.

    Онтогены суммируют филогены. Важным постулатом в теории эволюции служит то, что онтогены суммируют филогены. Это означает, что развитие зародыша каждого животного или растения индивидуально проходит через те же самые стадии, через которые проходили формы предков организма. Согласно этой теории, наследственные формы предков человека включили в себя и формы рыб, так что можно было бы ожидать, что человеческий зародыш в своем развитии проходит и стадию рыб. Структура рыбообразных наследственных жабр, считающаяся поэтому поддержкой эволюционной теории, имеется в раннем развитии зародыша как человека, так и других млекопитающих.

    Имеются и многие другие признаки наследственных структур в человеке и животных, рассматриваемые как доказательства того же порядка. Appendix vermiformis, червеобразный отросток слепой кишки, определяется как дегенерировавший рудимент того периода, когда предки человека питались целлюлозой, которая, как предполагается, переваривалась в этом, тогда гораздо большего размера, органе. Наличие у современного человека appendix vermiformis рассматривается поэтому как положительное доказательство того, что предки человека переваривали целлюлозу в своем вегетативном питании. Мускулы внешней раковины уха эволюционистами также считаются признаками наследственных, но утративших значение органов. Слабый красный полукруг во внутреннем углу человеческого глаза, называемый полумесячной складкой, напоминает третье веко, встречающееся у птиц и некоторых видов современных ящериц. Многие считают эту складку также наследственным признаком. У некоторых видов китов имеются задние ноги, настолько укороченные, что их совсем незаметно на теле. Они тоже считаются наследственными признаками и свидетельствуют о четвероногих предках кита.

    Расщепленные кости с обеих сторон конских ног также, как предполагается, служат наследственными признаками и доказательством наследственных стадий предков[72].

    Может ли постулат объяснить все типы наследственных органов? Если теперь приведенное выше истолкование наследственных и утративших значение признаков общепризнанно, то оно должно дать абсолютно общее объяснение всем типам наследственных признаков. Вопрос заключается в том, дает ли именно это эволюционная теория? Чтобы рассмотреть это, возьмем один или два примера подобных наследственных и утративших свое значение признаков в нашем собственном теле и строго применим к ним эволюционную теорию о наследственных органах. Если мы получим разумный ответ, то подтвердим теорию эволюции; если же ответ будет бессмысленным, то мы не будем ее утверждать.

    Возьмем, например, рудиментарные груди и соски, присущие всякому млекопитающему мужского пола. Если млекопитающие были произведены своими предками через стадию рептилий, как требует теория эволюции, то мы вынуждены прийти к следующему заключению:

    Рептилии не кормят молоком своих детенышей и не обладают, разумеется, никакими молочными железами и сосками. Следовательно, молочные железы должны быть, согласно эволюционной теории, органами, которые находились в процессе эволюционного развития со времени "рептильной стадии". Таким образом, молочные железы вообще не могут рассматриваться как органы, находящиеся в процессе исчезновения, ибо они развились в сравнительно недавнем геологическом периоде, то есть молочные железы должны быть развивающимися, возникающими органами даже у млекопитающих мужского пола. Если эти возникающие мужские органы были бесполезными, они не могли развиться вообще, ибо не дали бы их обладателям никаких преимуществ при естественном отборе. Из этого мы заключаем, что их бесполезность должна относиться или к прошлому, или, может быть, к будущему. Если мы возьмем последний случай, то мужские особи млекопитающих будут в будущем спокойно кормить своих детенышей! Или же, если функция молочных желез относится к прошлому, нам остается предположить, что в прошлом мужские особи млекопитающих кормили грудью своих детенышей и что эта функция только недавно перешла к млекопитающим женского пола.

    Не следует думать, что это только один, взятый изолированно, случай, который мы сводим к комическому, применяя к нему теорию эволюции. Особь женского пола тоже имеет ряд мужских "наследственных" органов, каждый из которых может быть сведен до комизма тем же образом, если рассматривать их следуя стандартному дарвинистическому истолкованию наследственных органов. Согласно этому, предки женщин должны были исполнять раньше мужские функции - или будут исполнять их в будущем.

    Постулаты в применении к биохимии. Тот же ход мыслей может быть применим не только к наследственным органам, но и к биохимии. Почему особи женского пола синтезируют мужские гормоны и мужского пола - женские гормоны? Должно ли это означать, если применять теперешнюю эволюционную теорию, что прежде особи женского пола были мужскими? В то же время все мужчины и млекопитающие мужского пола также синтезируют женские гормоны. Были ли они прежде особями женского пола? Потому что в конце концов обезьяны синтезируют группы крови, антитела и т. п., что соответствует их человеческим двойникам, - факт, используемый дарвинистами как доказательство того, что человек в своем происхождении имеет общего обезьяноподобного предка![73] Но куда конь с копытом, туда и рак с клешней! Конечно, если женщины обладают не только мужскими наследственными органами (а их несколько), но и синтезируют мужские половые гормоны, то это принудительное доказательство того, что они исполняли в прошлом мужские функции. И, разумеется, то же самое относится и к мужчинам, которые обладают женскими наследственными органами и синтезируют женские гормоны. И они должны были исполнять женские функции в своем прошлом происхождении!

    Таким образом, принятые теперь теории о наследственных органах для доказательства того, что онтогены суммируют филогены, ни в коем случае не покоятся на таком же твердом фундаменте, как общепринято думать. В подобных случаях настаивание на эволюционной теории приводит к бессмыслице.

    Наследственные органы в растениях и животных. Наличие наследственных органов, не имеющих больше значения, в растениях и животных подлежит иному истолкованию, чем то, которое дается дарвинистами. Часто указывалось, что во всей живой материи наблюдается чрезвычайная биохимическая схожесть. Общепризнанный факт, что все млекопитающие, виды рептилий и амфибий проявляют тенденцию к обладанию четырьмя ногами, или членами, являющимися функционирующими или рудиментарными. Общий тип биохимии во всех живых существах также требует объяснения. Одни и те же сложные кофакторы и простетические группы, те же самые по существу энзимы и схожие гормоны находятся в самых различных организмах. Как указывают Диксон и Вебб[73], единство, присущее всей жизни, распространяется даже до стереохимии. Те же самые оптические изомеры используются метаболично почти во всем живущем мире. Никогда не возникает вопроса, метаболизирует ли один вид D-глюкозы и другой - L-глюкозы. И действительно, стереоспецифичность энзимных систем сделала бы это невозможным.

    Лабораторный химический синтез обычно приводит к результатам (если только существовавшая ранее стереоспецифичность не используется в формах технического разделения антиподов), в одинаковых смесях из форм "D" и "L", другими словами, из рацемической смеси. Это просто значит, что если молекулы могут быть точно из таких же заменяющих атомов вокруг центрального атома четырех сдерживающих сил, но построены таким образом, что расположение заменяющих атомов вокруг центрального варьируется в пространстве, то тогда возникает возможность двух стереоизомеров, имеющих точно такой же химический состав. Единственное различие между этими молекулами заключается в расположении их составов в пространстве. Говоря проще, два изомера отличаются один от другого, как перчатка левой руки от правой. Подобные изомеры известны как стереоизомеры.

    Стереоизомеры, имеющие структуру левой руки, называются L-изомерами, а с правой конфигурацией - D-изомерами. Значит, если левосторонняя молекула растворилась в растворителе и через него пропущен поляризованный свет, то уровень поляризованного света будет преломляться налево. Точно так же правосторонняя молекула будет преломлять уровень в противоположную сторону. Это преломление уровня поляризованного света асимметричной молекулой называется оптической активностью. Смесь из 50 процентов L-изомеров и 50 процентов D-изомеров не произведет преломления уровня поляризованного света и называется рацемической смесью "рацимат" - смесью лево- и правосторонних молекул. Особые химические методы позволяют химику выбрать и отделить правосторонние молекулы от левосторонних. Эти процессы называются разделением антиподов.

    Во время обычного химического синтеза в лаборатории образуются равные пропорции как правосторонних, так и левосторонних молекул (если в молекулярной структуре возможна асимметрия) таким образом, чтобы в продукте не было оптической активности. Но живые протеины, энзимы и т. п. всегда оптически активны, то есть асимметричны, и именно по этой причине не могут образоваться вследствие обычного случайного химического синтеза. Асимметрия и зеркальные отражения, левосторонние и правосторонние молекулы, обычно производятся жизненными процессами, так что в живой клетке находятся многие продукты, показывающие оптически активные формы. Случайные химические процессы дают, с другой стороны, рацемическую смесь. И снова возникает новая проблема в объяснении архибиопойезиса как случайного продукта в течение долгого периода. Часто достаточно оставить оптически активные продукты на долгий период времени, чтобы разрушить их оптическую активность. Эта потеря оптической активности известна как рацемизация и представляет дальнейшую проблему в объяснении происхождения жизни как случайного процесса. Все же это составляет еще одно объяснение того, почему спонтанное случайное образование первой протеиновой энзимной системы лежит вне границы области установленных возможностей. Если бы случайные обычные химические реакции составляли основание для возникновения жизни, то можно было бы ожидать не оптической активности, а скорее рацемического образования. Дуговой поляризованный свет, полученный от пропускания его через кристалл кварца, был призван на помощь, чтобы отвечать[74] за образование оптически активных изомеров в том случае, когда обычно можно было бы ожидать рацемической смеси. Но ввиду невероятности такого стечения ряда обстоятельств, которые происходили бы одновременно, это разрешение вопроса чересчур уж притянуто за волосы.

    Как указывают Диксон и Вебб, единственность образца асимметрии в жизни и жизненных процессах заставляет предположить общее происхождение всей живой материи. "Если жизнь произошла иначе, чем во время одного-единственного события, то следовало бы ожидать, что были бы произведены иногда одна асимметричная форма, а иногда другая"[75].

    Это одно, установленное раз и навсегда представление о происхождении всей жизни, будь то случайно или по плану, привело бы к ожиданию схожести конструкции в физиологии, биохимии и анатомии жизни, как мы видим ее теперь, независимо от того, извлечен ли один вид жизни из другого или нет. Но, как мы указывали уже, случай и обычные химические реакции не привели бы к тому, чтобы можно было ожидать рацемическую смесь скорее, чем оптически активные изомеры. С другой стороны, если мысль (творческий синтез) служит основанием жизни, как считает креационист, то проблема разрешается гораздо легче. Творец использовал один основной план для конструкции анатомии, физиологии, биохимии и стереохимии во всех задуманных им организмах и затем варьировал Свой план как фугу Баха. Некоторые организмы вследствие этого получили, например, короткие ноги, некоторые длинные, а некоторые только рудиментарные органы вместо ног. Таким образом, многообразие было получено на основании общего плана построения.

    Некоторые ученые считают, что разрешение проблемы рудиментарных органов находится в основной физиологической конструкции всего тела. Очевидно, что человек и другие млекопитающие во время их развития должны иметь шанс выбора, чтобы стать особью мужского или женского пола, так что основание для обоих полов должно находиться во всех организмах. Кроме того, физическое основание, скажем, для appendix vermiformis в одном виде млекопитающего может образовать физиологическое основание для органа секреции или пищеварительного органа в другом виде. На этом основании наличие обоих типов половых органов в каждом существе каждого пола становится физиологической необходимостью, так что путем изменения функций гормонов и их концентрации оно может развиться по желанию в мужскую или женскую особь.

    И, наконец, было бы ошибкой считать, что рудиментарный орган всегда бесполезен. Червеобразный отросток, например, вероятно, выполняет секреторную функцию.

    Таким образом, старый лозунг, что онтогены рекапитулируют филогены, совсем не так обоснован научно, часто он принимается на веру. Во всяком случае, он не представляет совершенного доказательства "факта" эволюции, как это часто утверждается, поскольку он допускает и другие, неэволюционные истолкования.


К оглавлению
Назад


© 2008, Сайт Апологии Христианства.
URL: http://apologia.hop.ru
E-mail: apologia@hop.ru